Владыка чёрных дней
Шрифт:
Асмодей достал меч из ножен и направил его к шее связанного по рукам и ногам, стоящего перед ним на коленях, дрожащего человека. На лице Асмодея читалось явное удовольствие. Они находились на главной городской площади Одрадека, где сегодня проходила показательная казнь подобно той, что провел у себя Фобос. В воздухе витала смерть, повсюду на эшафоте валялись тела прежде казненных людей, кровь с нее стекала на сухую землю и превращала ее в липкую грязь. Вокруг собрались безжалостные наблюдатели. Демоны веселились и радовались, словно с этой сцены им показывают комедию. Асмодей взмахнул мечем и голова слетела с плеч последнего узника, скатившись с эшафота прямо в толпу. Кто-то в толпе поднял голову и закинул ее обратно, голову поймал стражник
— Тебе никогда не понять, какое это удовольствия видеть мучения этого скота! — восторженно сказал Асмодей Шаксу.
Шакс вздохнул, улыбнулся и еще раз, мельком, взглянув на грязные сапоги Асмодея, сказал:
— А тебе никогда не понять, что значит быть мною.
Асмодей недовольно фыркнул. Карета тронулось с места.
По приезду во дворец Одрадека Шакс направился с отчетом к Ониксу. Оникс в это время находился в своем кабинете и что-то обсуждал с Эребом. Эреб уже более десяти лет работает главным магом во дворце. Ему примерно сто двадцать человеческих лет, живет долго благодаря своим зельям. Выглядит как худощавый старец с заплетенной в тонкую косу длиной седой бородой на сморщенном лице. Он является варлоком и некогда был изгнан из совета старейшин рода колдунов империи за свои немыслимые проделки. Эреб расточительно использовал в своих личных целях запретную часть черной магии. Создавал гомункул из частей тел мертвых животных, людей, демонов. Для оживления полученной твари использовал отвары из различных растений, солей, металлов, камней, при этом зачитывал самолично составленные заклинания. В этом мрачном деле Эребу по сей день равных нет. Оникс взамен на его услуги обеспечил его жильем, достойной заработной платой и гарантировал свою защиту от угроз со стороны других колдунов, так как Эреба многие из них презирают и ненавидят. С того самого момента по сегодняшний день Эреб не занимается созданием искусственных тварей, по крайней мере за ним это не наблюдается в пределах Одрадека.
— Я пришел сообщить, что семьдесят ранее плененных и содержавшихся в подземельях дворца Одрадека человек по вашему указанию на главной площади успешно казнены, — сообщил Шакс, сохраняя спокойное выражение лица.
— Прекрасно! — довольно сказал Оникс хлопнув в ладоши. — Может хоть это как-то повлияет на людей протестующих против власти Велиала.
Эреб в знак согласия медленно покивал головой.
— Но на них никаким образом не повлияло то, что сотворил Фобос, — напомнил Шакс.
Оникс усмехнулся.
— Ты очень странный Шакс, неуч-то тебе жалко людей?!
— Он просто не осознает, что люди — это лишние шурупы в этом мире. На них ничего не держится, даже если их выкрутить, ничего не изменится, — усмехаясь, сказал Эреб.
Шакс пронзительно посмотрел на старика и еле заметно улыбнувшись, ответил:
— Ни на ком из нас этот мир не держится… Умру я или вы, тоже ничего не изменится.
— Глупо! — злобно пробормотал Эреб.
— Ну, хватит! — вмешался Оникс, — шурупы или гайки, но люди заслуживают такого отношения. Они беспринципно нападают на демонов, не подчиняются Горгону и императору, теперь им одна дорога — дорога смерти!
— Какими будут ваши следующие указания? — поинтересовался Шакс.
— Ступай, когда будут, позову, — ответил Оникс, махнув рукой.
Шакс развернулся и вышел из кабинета. Он еще пару секунд в раздумьях постоял в коридоре у дверей кабинета Оникса. На его лице выражалось недовольство и злость. Шакс никогда не был сторонником таких жестоких мер. Он считал, что казни достойны только те, чья вина безоговорочно доказана. Казнить людей только за то, что они люди —
На небе светило яркое солнце. Калипсо сидела на покрывале, постеленном на траву в саду дворца, в окружении клумб и кустарников с цветами и кормила подбегающих к ней совсем ручных белок. Легкий ветерок обдувал её волосы, на лице ее сияла обворожительная, белоснежная улыбка. Скучать ей не приходилось. Шакс медленно подошел к ней, присел рядом, приобнял и нежно поцеловал в румяную щечку.
— И сколько голов ты снес? — непринужденно спросила она, смотря прямо ему в глаза.
— Ты вся в брата! — язвительно сказал Шакс, опрокинувшись на спину, вытянул ноги и сложил руки на животе.
Калипсо засмеялась и прилегла рядом на бок, придерживая свою голову рукой.
— Я знаю, что эту грязную работу за тебя с превеликим удовольствием выполнил Асмодей… Ты не опасаешься, что однажды он может сместить тебя с должности? Оникс подобно Велиалу обожает грубых, мерзких, злобных, жестоких, а порою глуповатых демонов работающих на него.
Шакс широко улыбнувшись, посмотрел на Калипсо.
— А ты разве не замечаешь, что я именно такой?
— Нет, ты себя обманываешь, ты добр, даже я не такая! Шакс, все-таки, я серьезно, подумай над тем, что я тебе говорю, Асмодей целенаправленно действует против тебя, он в сговоре с Эребом. Я как-то подслушала, что рассказывал Эреб про тебя Ониксу, он буквально сказал: «Шакс не тот, кто должен возглавлять ваше войско!», — Калипсо попыталась убедительно изобразить голос Эреба.
Шакс усмехнулся и приподнялся на локти.
— Эреб стар, варлоки живут ровно столько же, сколько люди, скоро он помрет, смысл мне его опасаться?! — с иронией сказал Шакс. — Оникс не станет отказываться от моих услуг, под моим предводительством находятся тысячи стриг. Если уйду я — его войско лишится первоклассных следаков. Думаешь это ему выгодно?
Калипсо задумалась.
— И все-таки, я бы убила Асмодея!
Шакс на миг оторопел, затем усмехнулся.
— Вот значит, к чему ты клонишь!
— Предположим, ты этого не слышал, — тихо сказала она, слегка поцеловала его в губы и засмеялась.
Ангельская внешность Калипсо таит в себе силу истинного, могущественного демона — дини-ши. Она непредсказуема, иногда беззаботна словно ребенок, задумчива, игрива, покорна и застенчива, однако быстро, при необходимости, может проявить свои волевые качества, властность, силу духа, показать свою серьезность и гордость. Вспыльчивость и жестокость ей не присущи. В отличие от справедливого, терпеливого Шакса, не выносящего кровавых бойней, при этом готового беспрекословно исполнять приказы своего князя, Калипсо предпочитает приспосабливаться, выбирает стиль своего поведения, словом она — многолика. Но с Шаксом она всегда такая, какая есть, без иллюзий и обмана. Калипсо не любит казаться слабой и беспомощной, способна открыто перед каждым и не важно, кто перед ней в этот момент — князья или сам император, выражать свои самые опрометчивые мысли. То есть она иногда говорить, прежде чем подумает, но не расстраивается поспешным своим решениям и с легкостью может перевести серьезный разговор в шутливый, не принужденный. Шакс безмерно, искренне любит Калипсо и никоим образом не стремится ее изменить, никогда не осуждает ее, порой глупые, действия.
Владислав вошел в свои покои и, достав из внутреннего кармана кафтана свернутый листок бумаги, развернул его, быстро пробежался глазами по тексту, затем закинул записку в пылающий камин. В окно раздался звонкий стук. Он, недовольно пробурчав, подошел к окну и резко одним движением раздвинул занавески в разные стороны. За окном сидела черно-рыжая птица. Ему пришлось ее впустить внутрь. Птица тут же переменила свой облик на собачий.
— Дверь закрыл на ключ? — спросила Оберона его.
— Да, — тихо ответил Владислав.