Владыка черных песков
Шрифт:
Только что, названная дочь принцессы Селестии, стала свидетельницей самого жестокого предательства, особенно больно из-за которого было по причине, что в нем фигурировала пони, которой волшебница беззаветно доверяла: ее мама.
"Почему она? Разве я хуже? Разве я мало училась? Плохо старалась?".
В один миг, ощущения единорожки стали утверждать, что в спальне она больше не одна. Учитывая, что Каденс телепортируется достаточно шумно, а слуги вошли бы через дверь...
– Что случилось, маленькая моя?
– Голос селестии,
– Тебя кто-то обидел?
"Ты!".
Хотела было закричать Сансет, но вместо этого только вцепилась зубами в край наволочки и продолжила тихо плакать. Когда ей на спину легло теплое мягкое крыло, пони вздрогнула словно от удара и богиня солнца, ощутив это, сперва отстранилась а затем...
– Расскажи, что тебя так расстроило?
– Забравшись на кровать своей пятнадцатилетней дочери, Селестия обняла ее передними ногами и крыльями, заключая в своеобразный кокон.
– Вместе мы все сможем исправить, обещаю.
Ровно минута потребовалась золотой единорожке, чтобы взять себя в копыта, а затем встретившись взглядом с обеспокоенными глазами названной матери, она почувствовала стыд. Мордочка в мгновения потемнела от прилившей крови, в животе словно бы свернулся ежик, к горлу подкатил новый горький ком и захотелось разреветься, но теперь уже по совершенно иной причине.
– Нет, так дело не пойдет.
– Деланно строгим голосом произнесла правительница Эквестрии и начала вылизывать мордочку дочери.
– М-мам!
– Возмущенно воскликнула Сансет.
– Я ведь уже не жеребенок!
– Разве?
– Искренне, с ма-аленькой долей ехидства, удивилась богиня солнца.
– Тогда, взрослая моя, может быть ты расскажешь, что же тебя так расстроило?
– Ну...
– Молодая волшебница замялась, из-за стыда и страха, не решаясь заговорить.
– Му-му.
– Уткнувшись мордочкой в живот золотой единорожки, белая аликорн начала дуть и щекотать нежную шкурку.
– Мам!- Задергавшись, Сансет безуспешно попыталась вырваться.
– Прекрати-и-и!
– Только если и ты прекратишь дуться и начнешь рассказывать.
– Поставила условие принцесса дня, прерываясь от своего увлекательного занятия.
Собравшись с мыслями, молодая пони наконец произнесла:
– У тебя ведь появилась новая ученица...
– И ты решила, что я собираюсь тебя заменить?
– Нахмурившись, Селестия приняла сидячее положение и нависла над дочерью.
– Маленькая моя, откуда у тебя в голове такие мысли? Ты - моя дочь и этого ничто не изменит. Даже если у меня появятся другие ученики, это совершенно не означает, что я буду любить тебя меньше.
Закончив произносить свою речь, богиня солнца подхватила пискнувшую от неожиданности кобылку передними ногами и крепко прижала к себе.
– Я жадная эгоистка, а потому никому тебя не отдам.
– Но...
– Слезы снова скопились в уголках глаз Сансет, но на этот раз она
– Ты ведь отдала ей элемент Магии.
– Так вот в чем проблема?
– Подняв дочь над кроватью, так чтобы они смотрели друг другу в глаза, Селестия внезапно смутилась и замялась, но все же смогла произнести следующие слова.
– Я - эгоистка, и ты можешь на меня за это злиться. Просто... я хочу, чтобы однажды ты стала моей дочерью, не только на словах, но и по сути... А если бы у тебя был "элемент гармонии", это было бы невозможно...
Опустив единорожку на кровать, белая аликорн отвернулась, всем своим видом выражая стыд и раскаяние. Ее крылья плотно прижались к телу, а следующее произнесенное слово, прозвучало сдавленно, словно бы правительница Эквестрии сдерживала слезы:
– Прости...
Несколько секунд, Сансет растерянно смотрела на маму, у которой даже грива, обычно развивающаяся на неощутимом ветру подобно языкам пламени, безвольно обвисла. Моргнув пару раз, она прошлась по кровати, села рядом с белой аликорном и крепко ее обняла.
– Мам, не плачь, все хорошо. Я... Ябуду только рада, если мы станем еще немного ближе.
Услышав последние слова, принцесса дня улыбнулась и легким движением левой передней ноги, смахнула с ресниц золотистую искру, растаявшую в воздухе не долетев до простыней, которыми была застелена постель. В следующую секунду, она сама обняла дочь передними ногами и крыльями, вместе с ней повалившись на подушки.
– Спасибо, маленькая моя... Это лучшие слова, которые я мечтала услышать.
***
Распахнув дверь, широким шагом Армандо вошел в класс, где его ожидали одиннадцатилетние жеребята, являющиеся учениками первого курса школы для одаренных единорогов. Одетый в черные штаны и белую рубашку, рукава которой заканчивались у локтей, минотавр казался гигантом, возвышаясь над своими подопечными словно утес над обычными камнями.
"Странные у меня ассоциации".
– Доброе утро, ученики.
– Встав позади преподавательской тумбы, (сделанной по заказу директора школы, специально для нового учителя рунной магии), член главной ветви Синдиката осмотрел подопечных.
Маленькие кобылки и жеребчики, сидящие за одноместными партами поставленными в три ряда, с нескрываемым любопытством рассматривали учителя. Все же не каждый день они могли увидеть минотавра так близко.
"Ничего, скоро эффект новизны пропадет и мне придется из шкуры вон лезть, чтобы удержать ваше внимание".
Взрослому рунному магу, (обучившемуся своему ремеслу совершенно неофициально, под присмотром наставников из Семьи), стыдно было признаться, но в первые декады после прибытия в Эквестрию, он почти так же пялился на местных пони. Первым и самым ярким отличием от Республики, было то, что Эквестрийцы крайне редко носили одежду, в то время как знакомые земные пони, предпочитали не выходить из дома не прикрыв круп хотя бы комбинезоном.