Владыка

Седых Александр Иванович

Обустройство горных крепостей шло уже около года и не требовало особого вмешательства Алексея, а вот на участках дорог, в равнинной местности и вдоль русла рек, обойтись без чародейских фокусов было трудно. Если с рытьём противотанковых рвов и пехотных окопов дело шло споро, то вот с возведением укреплённых дотов местные кадры не справлялись. Тяжёлой строительной техники катастрофически не хватало, да и квалифицированных фортификаторов тоже. Генерал–майор Беляев перебрасывал инженерные команды с одного недоделанного участка на другой, стремясь создать к намеченному сроку хоть частично оборудованные укреплённые артиллерийские и пулемётные позиции.

Однако с появлением в Абиссинии секретной группы спецстроя мощные

каменные сооружения на рубежах обороны стали расти, как грибы после дождя. Приграничные районы усиленно охраняли парагвайские индейцы–снайперы, поэтому никому не было известно, кто и как возводит монументальные постройки из многотонных каменных валунов. Подвоз к месту стройки цемента и мелкого камня ещё удавалось отследить по интенсивному движению автотранспорта и речных катеров, а вот, откуда появлялись огромные валуны, оставалось загадкой. Разве что каменные глыбы сыпались с неба? По ночам над местом работы групп спецстроя люди замечали тень дирижабля, на мгновения заслоняющего тёмным корпусом звёзды. Конечно, дирижабль в состоянии был перебросить тяжёлый груз из горных районов на равнину, но уж больно сложной казалась такая замороченная транспортная операция.

Очевидно, чтобы скрыть элементы фортификации от глаз шпионов, военные специалисты возводили дзоты под покровом ночи и тщательно маскировали, присыпая грунтом. По завершению строительства, прибывали команды артиллеристов и насыщали дзоты оружием и боеприпасами, а сапёры густо минировали подходы. Местному населению запрещали даже близко подходить к заколдованным участкам, а любопытствующих чужаков ждала снайперская пуля.

Часть противотанковых рвов в мирное время должна была исполнять роль ирригационных каналов, правда, для этого ещё требовалось установить ветряки для перекачки воды из речного русла. Длинные извилистые траншеи окопов тоже можно было со временем приспособить в качестве арыков для полива сельхозугодий. Во всяком случае, эту мысль внушали крестьянам, привезённым из глубины страны для проведения ирригации бросовых земель вдоль русла рек. Вот только новые поселения бывших рабов и безземельных батраков обустраивали исключительно со стороны внутренних территорий государства, а по другую сторону «каналов» вырубалась всякая растительность и разрушались любые постройки.

После выдворения из Абиссинии всех иностранцев, отряды, сформированные из воинов аборигенов и парагвайских индейцев со служебными собаками, плотно закрыли границу. Все дороги и горные тропы были заминированы, а пустоши патрулировались пограничными командами. Абиссиния отрезала себя от внешнего мира, даже автомобильное снабжение через Британскую Сомали проводилось сменными экипажами, которым не позволяли общаться.

И попытки проведения авиаразведки у итальянцев тоже не удавались. Столицу и районы, где располагались новые заводы, прикрывали дальнобойные зенитные орудия. Парагвайские расчёты удивительно точно стреляли из пушек, сказывалась десятилетняя профессиональная подготовка зенитчиков. Такую же точность демонстрировали и стрелки автожиров, на которых установили длинноствольный пулемёт, созданный на основе советского ШКАСа, спаренный с полуавтоматическим противотанковым ружьём. Магазин к ружью имел ёмкость в тридцать патронов, а для повышения точности стрельбы к стволу прикрепили оптический прицел. Гоняться за самолётами–разведчиками тихоходные автожиры не могли, но в качестве зенитного прикрытия малых объектов были очень эффективны. С больших высот качественно разведать замаскированные объекты не удавалось, а при снижении самолёты сразу сбивались наземными засадными расчётами автожиров. Воздушных боёв пока не проводилось, хотя…

Итальянцев сильно пугал парагвайский дирижабль. Никому не удалось к нему приблизиться, чтобы сфотографировать. Команды на уничтожения пилотам поступали, но сбить дирижабль на недосягаемой

высоте, свыше десяти километров над уровнем земли, даже пытаться было глупо. А вскоре итальянское командование запретило даже входить в зону видимости дирижабля, который каким–то непостижимым способом сбивал любой приближающийся самолёт. Пилоты лишь успевали коротко от души ругнуться в радиоэфир и выпрыгнуть с парашютом из пикирующего воздушного аппарата, с внезапно остановившимся мотором и отваливающимися в полёте крыльями. Естественно, вырваться с вражеской территории и подробнее поведать о злоключениях, у парашютистов уже шансов не было.

Замолчали и несколько шпионских радиопередатчиков в Аддис–Абебе, парагвайцы плотно контролировали весь радиоэфир, контрразведка у заокеанских союзников оказалась на высоте. Противник успел лишь узнать о начале работы порохового завода и патронных мастерских. Ещё сообщалось о мастерских по сборке пехотных мин и мощных фугасов, но подробности конструкций и количество выпускаемых изделий осталось неизвестным. Однако отсутствие разведданных за последние несколько месяцев не пугало командование итальянских войск — технический перевес их сил был подавляющий.

Алексей предлагал императору Абиссинии нанести упреждающий удар по агрессору, но Хайле Селассие до последнего оттягивал начало войны, тщетно надеясь на пощаду.

И вот ранним утром третьего октября 1935 года итальянские войска пересекли пограничную реку Мариба со стороны Эритреи и начали наступление вдоль линии Аду–Грат — Адуа — Аксум. Северный фронт возглавлял маршал де Боно с армией вторжения в двести пятьдесят тысяч солдат. Одновременно итальянцы ударили со стороны Сомали армией в сто десять тысяч бойцов. Южный фронт возглавлял генерал Грациани, и удар наносился по линии Коррахе — Харер.

Однако сразу пошло что–то не так: бомбардировка приграничных гарнизонов не принесла ожидаемых результатов — абиссинцы ночью покинули позиции, оставив за себя лишь соломенные чучела в старой солдатской форме. И селения вдоль дороги опустели задолго до начала войны. Армия агрессоров, не встречая сопротивления, осторожно продвигалась по покинутой земле. Сапёры в поте лица пытались отыскать мины на дороге, но никаких закладок не обнаруживали. Разведка шныряла во все стороны, но свежих следов противника тоже не было. Опасная, мёртвая тишина сильно напрягала нервы солдат.

Тревожные вести пришли от авиагруппы, вылетевшей бомбить столицу и военные объекты в районе Аддис–Абебы. Истребители не могли на таком удалении обеспечить прикрытие бомбардировщикам, но итальянцам было, вроде бы, опасаться нечего: самолёты даже с бомбовой нагрузкой могли легко оторваться от преследования автожирами. Не учли итальянцы лишь то, что у Аддис–Абебы их уже будет ждать ловчая сеть из сотни автожиров.

Первые бомбовозы ещё попытались вступить в дуэль с парагвайскими пулемётчиками, но пятнадцатилетняя подготовка и длинные стволы дали явное преимущество казакам. Потеряв первые самолёты, итальянская эскадрилья сбросила бомбы куда попало и, с набором высоты, попыталась вырваться из окружения. При прорыве кольца итальянцы потеряли ещё несколько самолётов, но оставили тихоходные стрекозы позади.

Маршрут эскадрильи был бесхитростным, одинокий дирижабль легко его угадал и преградил обратный путь к аэродрому. Итальянские пилоты не восприняли архаичного пузана в качестве достойного противника, всем скопом держа курс на болтающегося в высоте медлительного одиночку. Ну не бомбами же он станет бросаться по самолётам? Плохо, что командование не доводило до лётного состава сведения о таинственном воздушном убийце самолётов–разведчиков — не желало распространять непроверенные слухи. Возможно, кто–нибудь бы тогда и ускользнул от невидимых гравитационных ударов, ведь Сын Ведьмы не мог сразу всем обламывать крылья — бил врагов по одному, теряя драгоценные минуты.