Владыки бескрайних просторов
Шрифт:
Я подвесил его на сухом дереве где-то там, в Гиблых Землях, и содрал с него кожу.
Когда мой нож дошел до пояса, он был еще жив.
То, что было Гуюком, я бросил шакалам и стервятникам, а кожу его приказал прикрепить к древку, как знамя. Так мы и возвращались - гордые победители и покорные воле новых господ оюзы.
Впереди нашего каравана мой знаменосец вез кожу бывшего владыки бескрайних горизонтов, которую трепал ветер.
А потом меня поразила неведомая болезнь. Все мое тело горело в огне, голова болела так, будто ее сжимали раскаленным
Мои люди погрузили меня, обессиленного, покрытого болезненным потом, в телегу, и так и везли по степи, будто мертвеца. Иногда я приходил в себя, но то были краткие мгновения просветления. Однажды, я был в сознании и пытался заставить себя выпить хотя бы чашку воды, которая раздирала мне горло. При этом руки мои так дрожали, что больше воды я проливал себе на грудь, чем выпивал.
Тогда ко мне вошла Тайша.
– Здравствуй, каган.
– сказала она, но не склонила головы.
– Здравствуй и ты, мать.
– ответил я, сам поразившись тому, как слаб мой голос.
– Слушай старую Тайшу, великий каган. Я знаю, в чем причина твоей болезни.
– Должно быть воздух Гиблых Земель вреден для меня.
– сказал я, но сам не верил своим словам.
– Не шути, каган. На тебе проклятие.
– И ты знаешь, кто наложил его, и как его снять?
– Мне ведомо многое, но всё. Слушай старую Тайшу каган. Ты умираешь, и если не сделаешь того, что я велю, в три дня тебя не станет, а все твои победы развеются по ветру. Но я помогу тебе.
– Зачем тебе помогать человеку, который снял кожу с твоего сына?
– Мой сын снял кожу со многих людей, и у всех их были матери. Но ты взял себе Арзу, и ты - каган. Я скажу тебе, что делать. Ты умираешь потому, что часть оюзов присягнула тебе, но в тайне строит заговор против тебя. Они поклялись твоими богами и богами оюзов. И теперь их ложная клятва сжигает тебя изнутри. Вели собрать всех оюзов, и пусть тянут прутья из общей вязанки. Кто вытянет короткие прутья, тот и предатель.
– А не может ли тут быть ошибки? Слишком уж ненадежное это гадание.
– спросил я, и тут же меня согнул кашель, и из горла моего брызнула кровь.
– Верь старой Тайше, даже если в гадание и закрадется ошибка, то настоящие заговорщики выдадут себя.
– сказала старуха и засмеялась.
И я, сколь ни слаб был, тоже засмеялся вместе с ней, так хорошо было все придумано.
Я приказал устроить то гадание, которое посоветовала мне мать Гуюка, и почти четыре дюжины оюзов вытянули короткие прутья. Тотчас в их рядах началась свалка, люди бросали друг другу обвинения и проклятия.
Верные мне оюзы сами разоблачили своих сородичей.
Тогда я приказал вязать всех заговорщиков. Наконец их погрузили на несколько старых телег, забросали хворостом и сухой травой, а потом подожгли.
Тайша и другие старые женщины оюзов сказали мне, что я должен сидеть там, в круге горящих телег. Они зарезали коня, и сказали мне надеть на себя
И я, завернувшись в шкуру, сидел среди пылающих куч хвороста и травы, в которых корчились те, кто предал меня. Жар костров опалил мое лицо, и почти сжег мои волосы, я задыхался от дыма, но не сходил с места.
Долго они кричали, взывая к милосердию, прося быстрой смерти от меча, но изменникам нет прощения.
И действительно, я чудесным образом исцелился от своей болезни и продолжил путь не на телеге, как умирающий, а во главе каравана, как и подобает степному кагану.
Тайша же скоро зачахла и однажды попросила отпустить ее в степь.
Где-то там она и умерла, я думаю.
Арзу стала моей женой и матерью моих детей.
Мы вернулись в ставшую для нас родной долину реки только к следующей весне. Много славных воинов полегло в том походе, и вся дорога туда и обратно отмечена высокими курганами, что мы насыпали над павшими.
Потом были несколько лет мира.
Мы построили несколько небольших крепостей вдоль реки, распахали ее берега, и стали пасти стада на сочных лугах. Мы не стали еще настоящими кочевниками, живущими в кибитках, но к жизни, подобной жизни на старой родине не вернулись.
Последовав моему примеру, многие мужчины нашего рода взяли себе жен или наложниц из покоренных оюзов. Та же участь постигла и белокурых женщин, взятых нами из племени куманов, которое мы перерезали по ошибке.
Оюзы, что стали нашими слугами, отличались преданностью и верностью, какой нельзя было ожидать от недавних врагов. Но оказалось, что дав клятву служить, эти люди верны ей беспрекословно. Поначалу мы держали их на расстоянии, отправляя в дальние разъезды и на пастбища.
Но шли годы. После того, как мы вместе сражались с другими врагами, покоренные нами оюзы стали скорее союзниками.
И пусть они по-прежнему предпочитали кочевать, тогда, как мы обживали долину реки, но теперь на пирах мы сидели вместе. Уже забыл, как звали ту первую киммерийскую вдову, которая решила войти в шатер оюза, но потом это стало случаться все чаще.
Смешались наша кровь, наши обычаи, а следом стала смешиваться и вера.
Не могу сказать, киммериец ли первым вонзил меч в землю, что бы поклониться ему как своему богу войны и грома, или оюз первым зарезал барана перед нашим капищем.
Старики ворчали, но никто никогда не слушает стариковского ворчания.
Примерно в тоже время наши верные союзники ваны сказали, что хотят идти дальше на Восток, что бы все-таки увидеть Океан в котором рождается Солнце и там обрести свою собственную землю.
Еще через несколько лет они ушли. Мне хочется верить, что там, далеко-далеко они наконец-то нашли то, что искали, пройдя с нами путь от занесенных снегом равнин родного Ванахейма, до Травяного Моря великой Гиркании.
Полвека прошло с тех пор, как Ридерх убил Сылчака, и тем положил начало войне между киммерийцами и оюзами, а не найти уже ни тех киммерийцев, ни тех оюзов...