Власов: Восхождение на эшафот
Шрифт:
— Нам стало известно, полковник, что ваших солдат на родине считают предателями, которые служат фашистам, — сквозь зубы, с иронической ухмылкой на устах, цедил он. — Чешское правительство, которое сейчас формируется, на две трети будет состоять на коммунистов. Понятно, что оно не может запятнать себя сотрудничеством с коллаборационистами и дезертирами из Красной Армии.
Первым желанием полковника было тут же пристрелить этого наглеца, но вместо этого он как можно дипломатичнее заявил американскому капитану и чехам:
— Видите ли, господа, войска КОНРа действительно обладают достаточными
— Я бы посоветовал генералу Буняченко, — окончательно оборзел Стомач, — как можно скорее вывести свои части из Праги, чтобы избежать возможных стычек с чешским гарнизоном города и с окрестными партизанскими отрядами. Москва уже сейчас недовольна тем, что мы приняли вашу помощь, а ссориться со Сталиным мы не можем.
— А что, он уже существует в природе, этот ваш «чешский гарнизон»? — въедливо поинтересовался Архипов. — Насколько я помню, при вводе в Чехию войск фюрера чешские «доблестные войска» попросту разбежались по домам. О партизанском движении в Чехии что-то я тоже до недавнего времени не слышал. И запомните, Стомач: мы, русские, вошли в этот город, когда сочли нужным, и уйдем из него только тогда, когда сочтем нужным. Мнение Москвы при этом нас совершенно не интересует.
В штаб-квартиру комдива, расположенную в одноэтажном особняке на берегу Влтавы, полковник прибыл, все еще находясь в состоянии ярости. Буняченко сидел на койке босой, с закатанными до колен штанинами, а персональная «патронажная сестра» из украинских «остовок» завершала натирание его вспухших вен какой-то мазью.
— Погорячились мы с вами, господин генерал, с этой пражской драчкой, — подытожил Архипов, завершив доклад о встрече в штабе Пражского восстания. — Очень погорячились. Слышали бы вы, как эти мерзавцы из повстанческого штаба разговаривали со мной, давая понять, что никому мы здесь не нужны. Вряд ли когда-нибудь чешский народ простит нам, что мы помогли прийти к власти в их стране коммунистам. Наоборот, нужно было поддержать немцев и погасить эту коммунистическую чуму в зародыше.
Однако Буняченко невозмутимо отпустил медсестру, внимательно осмотрел свои ноги, прощупал пальцами коленки и спокойно возразил:
— Оно, полководец ты мой, как на эту драчку посмотреть. Не спорю, за коммунистов, за то, что в самом центре Западной Европы помогли утвердиться этой еврейской идеологической заразе, нас, конечно, не поблагодарят. Зато поблагодарят, что помогли изгнать фашистов. Так что подождем до завтра, осмотримся, еще раз побеседует с руководством чешских повстанцев, а там, глядишь, вновь подадимся на юг, к американцам.
Но, судя по всему, чехи, которые имели теперь прямую радиосвязь с советским военным командованием, явно нервничали. Уже утром повстанцы вновь пригласили к себе полковника Архипова, которому было поручено поддерживать связь между штабами. Как оказалось, видеть его хотел представитель только что созданного чешского правительства, которое действительно возглавил коммунист Смрковский. В заявлении, которое представитель зачитал полковнику в присутствии членов штаба восстания, говорилось, что ни правительство, ни штаб Пражского восстания
— Что значит «никогда не обращались»?! — возмутился Архипов. — Вы же специально присылали к генералу Буняченко целую делегацию, устами которой буквально умоляли прийти вам на помощь, спасти вас, братьев-славян, от мести немецких поработителей. И мы пришли. Спасая вас, мы положили на улицах Праги сотни своих лучших солдат. А теперь вы нагло заявляете, что солдат РОА не приглашали. Это ж как следует понимать? Как только почувствовали, что спасли свои шкуры, так сразу же забыли о том, что мы — славяне, что мы — братья?!
— Люди, которые приходили к вам, никакого отношения к штабу или к правительству не имели, — возразил заместитель начальника штаба, которого полковник знал только под псевдонимом «Робеспьерчик». — Они представляли подпольный союз офицеров, то есть тех офицеров, к которым мы относимся так же, как вы, в России, относились к белым офицерам. Это авантюристы, которые никакого отношения к штабу не имеют и которые уже находятся в оппозиции и к штабу, и к правительству Что же касается вашей дивизии, то мы требуем, чтобы она оставила город и где-то за его пределами сдалась наступающим советским войскам. Мы не желаем, чтобы при арестах «власовцев», как вас называют в России, в Праге вновь происходили облавы и проливалась кровь.
И опять Архипову стоило большого мужества, чтобы сдержаться и не разрядить в этого наглеца пистолет. Что же касается Буняченко, то и на сей раз он выслушал полковника с полной невозмутимостью, а затем сказал:
— Что ж, теперь мы знаем, что у нас не осталось ни одного союзника, вокруг только враги.
Затем подошел к окну, из которого был виден трехцветный русский флаг, вывешенный на балконе дома, что напротив, и несколько мгновений задумчиво смотрел на него.
— У нас там еще осталось несколько флагов, пошитых медсестрами. Прикажи все их вывесить в разных точках города. Если кто-то попытается воспрепятствовать этому, стрелять на месте, причем без лишних разговоров. Это уже вопрос принципа. А ты, начштаба, — обратился к полковнику Николаеву, — передай во все полки и батальоны, что сегодня, в одиннадцатом часу вечера, мы выходим из города и направляемся на юг, в сторону американской оккупационной зоны.
35
Даже здесь, в камере смертников, последние дни войны Власов вспоминал с душевным содроганием. Вооруженные силы КОНРа, Русская Освободительная Армия, само Русское освободительное движение агонизировали, загнанные в западню между мощными группировками англо-американских и советских войск. Притом, что во все еще контролируемом власовцами жизненном пространстве уже вовсю действовали отряды чешских партизан, которые нападали на разрозненные группы русских добровольцев и тут же истребляли их в стычках или же казнили во время пленения, лишь какую-то часть плененных передавая при этом командованию Красной Армии. Хотя чехи прекрасно знали: на Родине власовцев ожидает та же участь, что и в чешском плену. В то же время все активнее становились действия карательных отрядов СМЕРШа.