Власовщина. РОА: белые пятна.

Филатов Виктор Иванович

Через два года четверо из этого "Постановления…" уже работали в Берлине, как говорится, в одной упряжке… Совпадение? Может быть.

Вторая категория помощников – очень многочисленная – состояла из тех, ради кого Власов и был послан в Германию. Это были наши, русские люди – растерявшиеся, сбитые с толку, загнанные в угол фашистским зверьем, гибнущие от голода и болезней, холода и пыток. И ни на минуту не надо забывать, что у Власова было его руководство в Москве. На него работали в Москве, как теперь бы сказали, мозговые центры, аналитики, располагавшие информацией гигантской, самой исчерпывающей от Нью-Йорка до Токио, возможностями безграничными. И Адель Биленберг появилась не вдруг, случайно, в баварских горах…

Вот какую "чудесную историю" рассказывает Штрикфельдт. Она случилась в январе 1943 года. Власов начал пробовать реанимировать идею "Русского освободительного комитета", который впоследствии должен был превратиться в "Русское Правительство", но наткнулся на

запрет. Зыков, как говорится, вставал на уши – от имени Власова написал листовку из 13 пунктов, ее положили на стол Гитлеру, предлагал начать явочным порядком "говорить от имени "Русского освободительного движения"…" Но повсеместно они натыкались на категорическое немецкое "НЕТ".

"Неожиданно счастливый случай пришел нам на помощь. – пишет Штрикфельдт. – В одном дружеском кругу я познакомился с доктором Р. Он, как военный врач частей СС, имел доступ к Гиммлеру, а также и к Розенбергу. В то же время он был одним из резких и непримиримых критиков нацистского режима, особенно в вопросах правительственной политики в оккупированных восточных областях. Доктор Р. пригласил Власова в начале января 1943 года к себе в гости и клеймил в его присутствии восточную политику гитлеровской Германии с такой откровенностью, какой я не слыхивал даже среди офицеров армии, (Доктор Р. Прекрасно говорил по-русски.) Он заявил, между прочим, что у Гитлера нет никакого представления о России и что "его следовало бы сперва обучить России". Он обещал Власову и мне взяться за план листовочной акции и "разрубить этот гордиев узел"…

Я положился на доктора Р., так как он произвел на меня впечатление честного человека с твердым характером.

В ночь на 12 января 1943 года меня неожиданно пригласили на квартиру доктора Р. Он изложил мне свой авантюрный план в отношении листовочной акции.

– Все успехи Третьего рейха основаны на внезапности нападения, – сказал он, – Завтра день рождения Розенберга, и я намерен внезапно напасть на него с воззванием Смоленского Комитета.

Это заявление доктора показалось мне хвастовством. Но утром зазвонил телефон в моем кабинете в ОКВ/ВПр на Викториаштрассе, и знакомый голос доктора Р. заговорил по-русски:

– Говорит чертова бабушка. Только что подписано согласие министра на печатание и распространение воззвания. Пожалуйста, пришлите кого-нибудь забрать документ сразу же, пока высокопоставленная персона не изменила своего решения. Это вполне вероятно. Значит, нужно действовать быстро, быстро, быстро!…

А дело было так. Утром 12 января доктор Р. явился к министру Розенбергу, чтобы поздравить его с днем рождения. В разговоре с глазу на глаз он упомянул, что рейхсфюрер СС (то есть Гиммлер) интересуется Русским Освободительным Комитетом в Смоленске. Он намекнул, что Гиммлер, судя по всему, не прочь взять на себя инициативу основания Русского Комитета. Поэтому он, доктор Р., хотел бы получить копию воззвания, так как он направляется в штаб Гиммлера. (Розенберг знал о связях доктора Р. с Гиммлером и, вероятно, их переоценивал.)

Розенберг, конечно, не хотел допустить усиления Гиммлера на политику в занятых восточных областях. И поэтому он, в присутствии доктора Р., подписал согласие на воззвание…

Уже через несколько часов ротационные машины, стоявшие наготове, отпечатали несколько миллионов листовок со "Смоленским воззванием". Разосланы и распространены они были быстро и четко. Армия и воздушный флот сделали свое дело. Вскоре нам сообщили, что самолеты "сбились с курса" и, вопреки строжайшему предписанию Розенберга, сбросили листовки не только по ту, но и по эту сторону фронта…

С молниеносной быстротой расходилось в народе известие "о новом политическом курсе".

ВОТ ТАК И БЫЛА ОТКРЫТА АМЕРИКА… ПОПРОБУЙ ТЕПЕРЬ ЕЕ ЗАКРЫТЬ, ФЮРЕР!

Что было дальше? Приблизительно через месяц (!) появился приказ:

"Воззвание Смоленского Комитета предназначено только для сбрасывания на территории противника. Распространение его по эту сторону фронта запрещено! Виновные будут наказаны!"

Расследование продолжалось вплоть до 28 февраля 1943 года. Вел его… Розенберг, который дал ход этой листовке. Но расследованием он занялся потому, что Гитлер распушил эту листовку, к ней он вернулся и на совещании 8 июня 1943 года в горах Зальцбурга. Изложенное в листовке шло вразрез с политикой, которую вел Гитлер на оккупированных на Востоке территориях. Ни о каком сотрудничестве, ни о каком компромиссе с покоренными русскими – этими унтерменшами не могло быть и речи, но в листовке именно об этом и шла речь.

Чего стоит только такой пассаж в листовке: "Германия не претендует на территорию или на национальную и политическую свободу страны". У Розенберга был железный план расчленения СССР на несколько "гувернеметов" – термин Розенберга.

"Вообще автором восточной политики называют идеолога национал-социалистической партии, государственного министра по делам Востока Альфреда Розенберга, – пишет Казанцев в "Третьей силе". – В отношении к русскому народу у Розенберга оспаривают первенство, с одной стороны, зоологическая ненависть к нему и, с другой, полное самовлюбленное ничегонезнание.

Ненависть родилась давно и по причинам не банальным. До 1919 года Альфред Розенберг был подданным России, где родился и провел свою молодость. В самый разгар Первой мировой войны он, в качестве вольноопределяющегося русской армии, участвовал в одной операции в Галиции. Во время тяжелого боя, которые там чередовались один за другим, вольноопределяющийся Розенберг отступал в индивидуальном порядке несколько дальше, чем это предвидело командование армии. Задержанный комендантом станции где-то в довольно глубоком тылу, он был отправлен в комендантскую команду. Казаки, которым он был передан, не сочли нужным скрывать свое отношение к печальному факту и жестоко выдрали его нагайками, как драли, впрочем, и всякого дезертира, попавшего им в руки. Им, конечно, было невдомек, что под нагайками их лежал будущий идеолог национал-социализма и основоположник философии о новом мифе XX века… Господин министр полагает, что для русского человека, прежде всего для мужика, первое в жизни удовольствие – это пострадать…

Второе, что ему совершенно необходимо, этому мужичку, – это помолиться. По воскресным дням намазать бороду коровьим маслом и бить в церкви земные поклоны. Мужичок беспросветно глуп, у него нет интереса ни к чему, кроме страданий и поклонов, ни к политике, ни к свободе, ни к чернозему, ни к нефти. Обо всем этом подумает за мужичка господин министр".

Гитлеру термин Розенберга "гувернеметы" не понравился, и он тут же заменил его на "рейхскомиссариаты" во главе с "рейхскомиссарами".

План Гитлера одобрен, принят… Розенберг понял, что его кто-то крупно подставил в глазах Гитлера. И не только это. Листовкой объявлена "смена восточной политики" Германии. Но это провокация! Ничего подобного и быть не может! Вообще! Кто? Не надо было вести расследование с начала января до 28 февраля, чтобы узнать, что подставил его "военный врач частей СС Р.", который подсунул ему на подпись ту листовку.

Но к этому времени "врач войск СС" выписал "краткосрочную" командировку на фронт и… "погиб на Кубани". Верно? Как вас теперь называть, доктор? Вы скомандовали Власову – "быстро, быстро, быстро". Вы назвались по телефону – "чертовой бабушкой". На каком языке вы это сказали – "на русском". Зачем? Штрикфельдт-то был не русский. Это ничего не значит, что у вас был брат – правая рука Гиммлера. Это вам только плюс и плюс всему ГРУ.

А 28 февраля 1943 года расследование прекратили, потому что в этот день "погиб" "муж" Адели Биленберг? Погиб – и все тут. К тому же в это время нагрянули черные дни для рейха – разгром под Сталинградом. Стало не до листовки из 13 пунктов.

Не все тот же ли вариант "накачивания" Андрея Власова, его авторитета, его значимости, как это было с ним до его появления в Берлине? Разве после этой листовки из 13 пунктов, разбросанной в миллионах экземпляров по "эту" сторону фронта, ГРУ не "накачало" Андрея Власова таким величием и авторитетом, что уже даже сам Гитлер не мог его "ликвидировать", вспомните наглость про Колумба и Америку, "которую теперь уже нельзя закрыть".

Нет слов, самый интересный вопрос во всем этом эпизоде такой: "Каким аргументом, скажем так, "убедила" Адель Биленберг брата своего "погибшего" мужа, что ему лучше помочь Власову, чем не помочь?" Впрочем, догадаться тут не сложно, если знать при этом, что "муж" в данную минуту находится… в Москве. Не аргумент? А разве не убеждает, что "бедная, неутешная Адель, кажется, нашла счастье с генералом"? Нет, не убеждает. Почему?

Для начала – вот что произошло на пороге кабинета Гиммлера.

"16 сентября (1944 г.) мы с Власовым прибыли в главную квартиру Гиммлера под Растенбургом, – сообщает Штрикфельдт… – Мы были приняты офицерами СС. С первого взгляда картина едва ли отличалась от обстановки в штабе ОКВ. Когда мы подошли к кабинету Гиммлера, ко мне обратился сопровождавший нас генерал СС и сказал, что до начала общего совещания Гиммлер хочет минут десять поговорить с Власовым наедине".

Очень интересно! Оказывается, у Гиммлера с Власовым есть какие-то общие секреты? Какие? От кого? "Верный" Штрикфельдт, видя, что для него подстроена ловушка, застали врасплох, накрыли внезапно и расчетливо, что его нагло и откровенно почему-то отшивают, обязан был заподозрить неладное. Что в этой ситуации делает Власов? Он начинает ломать комедию.

"Власов насторожился, – пишет Штрикфельдт, – и заявил, что без меня не войдет к Гиммлеру, – в таком случае он предпочитает уйти". Спектакль с переодеванием для одного зрителя – Штрикфельдта! Игра пошла такая убедительная, что я [158] стал уговаривать Власова не возвращаться, не поговорив с Гиммлером. Если они хотят, чтобы он шел один, – не отказываться: он достаточно хорошо знает немецкий язык и может защищать свое дело, а сейчас наступил решающий момент".

158

[158] то есть Штрикфельдт. – В.Ф.