Власть и наука
Шрифт:
"Всесоюзный институт (имеется в виду Всесоюзный институт прикладной ботаники и новых культур -- В.С.) как будто становится на ноги" (35).
"Нынешний год сильно поставил нас на ноги. Опытные станции развертывают большую работу как научную, так и практическую...
Положение о Всесоюзном институте... утверждено А.И.Рыковым" (36).
"Жизнь Института идет полным ходом. Почти лихорадочно развертывается сеть опытных учреждений Института. Мы растем, и, может быть, в некоторых частях своих слишком поспешно. Нехватает людей. Налаживаем лаборатории: химическую, физиологическую, цитологическую" (37).
Вплоть до конца 1924 -- начала 1925 годов в письмах, отправленных за границу, в особенности российским эмигрантам, Вавилов нередко подчеркивал свою дистанцированность от политики (см., например, /38/). Так, в письме М.Б.Кормеру от 31 августа 1925 года в Норвегию Вавилов пишет:
"Как ты знаешь, я никогда политикой не занимался... Я состою директором Государственного института опытной агрономии, должность
Аналогичная фраза вставлена им в письмо от 7 марта 1926 года, адресованное во Францию В.И.Вернадскому, которого Вавилов просит поддержать его просьбу о получении въездной визы в африканские страны через французский МИД (Вернадский в 1923--1924 годах жил во Франции, был хорошо известен в этой стране как крупнейший ученый и мог поспособствовать в этом вопросе):
"К политике я никогда не имел никакого отношения" (40).
Однако постепенно Вавилову пришлось все теснее знакомиться с руководителями Наркомзема на разных уровнях, выбивать средства из центральных финансовых ведомств, встречаться и взаимодействовать с руководителями партии в Москве и в союзных республиках (в середине 30-х годов он, в частности, нередко дружески посещал Л.П.Берию дома), с наркомами (министрами) правительства (Совета Народных Комиссаров СССР и РСФСР, или Совнаркома) и членами Центрального Исполнительного Комитета, или ЦИК (подобие законодательного органа страны). Высочайшие деловые качества Вавилова обращают на себя внимание, а в сочетании с его образованностью, эрудицией, умением нравиться женщинам и завоевывать их сердца, мягкостью в общении с близкими людьми в неформальной обстановке создают ему репутацию отличного администратора и в высшей степени приятного человека. Нет ничего удивительного, что уже через полгода после переезда из Саратова в Петроград его вводят в состав Ученого Совета Государственного Института Опытной Агрономии. Этот институт был создан как центральное научно-исследовательское учреждение страны в области сельского хозяйства, и в августе 1922 года на съезде опытников на институт "было возложено объединение научной исследовательской деятельности в опытной агрономии в России" (из письма Вавилова Бородину от 29 августа 1922 г. /41/). Председателем Института (то есть председателем ученого совета) был избран Тулайков, а товарищами председателя (его заместителями) энтомолог В.П.Поспелов из Саратова и Вавилов. Директором института (одновременно почетным председателем Совета) стал В.И.Ковалевский -- агроном, растени
"По несчастью, я в настоящее время избран директором Государственного института опытной агрономии и фактически приходится принимать ближайшее участие в организации всего опытного дела", -- писал Вавилов Бородину в США (42).
В эти годы Вавилов входит во многие важные комитеты как полноправный член. В 1922--1923 годах он был включен в оргкомитет 1-ой сельскохозяйственной выставки в Москве, проведению которой коммунистические власти придавали большое значение и которую посетил Ленин и другие руководители правительства. В 1923 году он был избран членом-корреспондентом Российской Академии наук, в 1924 году его назначают директором Всесоюзного института прикладной ботаники и новых культур (ВИПБиНК), в 1926 присуждают высшую в те годы в СССР Премию имени В.И.Ленина за работы по иммунитету растений, в том же году его вводят в состав законодательного органа всей страны -- Центрального Исполнительного Комитета (ЦИК СССР), а через год в аналогичный орган Российской республики (РСФСР) -- Всероссийского ЦИК (ВЦИК). 12 января 1929 года его единодушно избирают академиком АН СССР (он стал самым молодым академиком, исполнилось ему в ту пору всего 42 года), в том же году избирают академиком Всеукраинской Академии наук, назначают президентом Всесоюзной Академии Сельскохозяйственных Наук имени В.И.Ленина (ВАСХНИЛ), членом коллегии Наркомзема, в 1930 году -- членом Ленинградского городского совета депутатов трудящихся, в том же году в связи со скоропостижной смертью создателя и директора Лаборатории генетики АН СССР Ю.А.Филипченко Вавилов становится директором этой лаборатории (в будущем Институт генетики АН СССР).
Вавилов -- советский патриот
При попытках понять внутренние пружины вавиловского подвижничества в науке и в организационных делах исследователи неминуемо сталкиваются с трудным вопросом относительно политических пристрастий и умонастроений этого человека. В годы советской власти те, кто писали о Вавилове как ученом, однозначно характеризовали его как истинного патриота советской страны, делами доказавшего свою искреннюю приверженность советскому строю, государству и коммунистической партии. Антиподы Вавилова -- лысенкоисты, напротив, утверждали, что сын миллионера-эмигранта был не кем иным, как противником "власти рабочих и крестьян", наймитом империалистов, их шпионом и диверсантом. В недавнее время вопрос о патриотизме Вавилова стал оспариваться и была высказана гипотеза (в форме не терпящего возражений утверждения /21/), что Вавилов, будучи лишенным наследственных богатств и разлученный с отцом именно Октябрьской революцией, ненавидел и власть и установленные ею порядки, и правящую коммунистическую партию.
Попробуем более спокойно и без пристрастий разобраться в этих вопросах, отчетливо понимая,
Мы должны прежде всего вспомнить ту идейную атмосферу, которая пропитывала общество российских интеллигентов и промышленников со второй половины XIX века вплоть до большевистского переворота в 1917 году. Чувство вины интеллигентов -- выходцев из среднего класса, а то и из обеспеченных и часто очень богатых семей -- перед простым народом, отвергание идеалов обогащения ради обогащения, постоянно муссировавшиеся среди образованных слоев российского общества призывы идти в народ и тому подобное стали главенствующими в обществе. Всю революционную деятельность в России в XIX и начале XX веков вели в основном интеллигенты, а вовсе не простые "крестьяне и рабочие", втягиваемые в "российские бунты, кровавые и беспощадные". Поэтому искать изначально, основываясь только на факте рождения в среде миллионеров, негативное отношение к власти, декларирующей свою поддержку лишь угнетенным прежде слоям общества, нельзя.
Важнейшую роль в выдвижениях, назначениях и продвижениях по службе Вавилова в советской стране могли сыграть знакомство и затем дружба с видным деятелем партии большевиков -- Николаем Петровичем Горбуновым5. Не могли эта дружба и другие связи не сказаться и на перемене отношения Вавилова к властям и к коммунистам: исчезает из переписки и из выступлений даже налет критического к ним отношения. Сначала это изменение прорывается в строках писем о расцвете наук в СССР. Например, в письме к Б.П.Уварову, эмигрировавшему в Англию в 1920 г. и впоследствии (в 1950 году) избранному членом Лондонского Королевского общества (академиком по французской и российской терминологии), Вавилов пишет (письмо отправлено 23 января 1928 года):
"До Вас, вероятно, доходят известия о большом подъеме, который сейчас, несомненно, наблюдается в развитии научной работы..." (46)
Через год, в январе 1929 года Вавилова, как уже упоминалось, избрали действительным членом (академиком) АН СССР. Политбюро ЦК ВКП(б) (на заседании 23 марта 1928 года в присутствии Сталина) впервые в истории СССР пошло перед выборами на шаг, никогда ранее не практиковавшийся, но в последующем ставший обязательным при выборах членов во вроде бы независимую от партии организацию -- Академию наук СССР. Политбюро рассмотрело и утвердило список кандидатов на избрание в члены Академии, желая этим шагом предопределить будущий состав АН СССР. Список был подан на утверждение в Политбюро специальной Комиссией, которая, конечно, не могла не проверить политические взгляды представляемых кандидатур. Разумеется, научные заслуги кандидатов даже не рассматривались, а все обсуждение касалось лишь того, как кандидаты относятся к партии и как они будут взаимодействовать с партийными органами. При этом список рекомендуемых был разделен на три группы:
"1. Члены ВКП(б) -- Бухарин, Кржижановский, Покровский, Рязанов, Губкин, Лукин, Фриче, 2. Кандидаты ближе к нам" (Деборин, Бах, Прянишников, Кольцов и другие, всего 13 человек), и "3. Кандидаты приемлемые" (15 человек и среди них Вавилов, Каблуков, Рождественский, Гедройц, Обручев. Шокальский, Чичибабин) (47).
Как видим, Вавилов (хоть и сын миллионера-эмигранта) рассматривался властями как приемлемый для них ученый.
Члены Политбюро считали, принимая это решение, что голосующие на выборах академики не посмеют нарушить решение Политбюро ЦК партии коммунистов -- единственной правящей партии в стране и безропотно проголусуют за их список. Однако на выборах расчеты на беспрекословное подчинение мнения академиков партийному вмешательству в их дела провалились. Всех коммунистов из первой группы и многих из второй и третьей групп в первом и втором туре забаллотировали. Тогда власти потребовали провести несколько дополнительных туров голосования, перед каждым из которых партийные эмиссары по очереди "уговаривали" академиков подать голос за выдвиженцев партии, и в конце концов Н.И.Бухарин, М.Н.Покровский, Д.Б.Рязанов (по политическим мотивам он в 1931 г. был исключен из числа членов АН СССР), Г.М.Кржижановский и И.М.Губкин были в дополнительном туре голосования все-таки в академики проведены. Однако философ А.М.Деборин, историк Н.М.Лукин и литературовед Н.В.М.Фриче были забаллотированы, что вызвало громкие обвинения академиков в их якобы политической провокации. Публикация обвинений в печати была инспирирована непосредственно Политбюро ЦК партии коммунистов (48). Президиум АН СССР счел за благо просить Политбюро в нарушение Устава Академии разрешить провести повторное голосование. В конце концов всех коммунистов в академики провели. В этом процессе "победы над Академией" Н.П.Горбунов принимал непосредственное участие как управделами Совнаркома СССР и член комиссии, работавшей под присмотром Политбюро ЦК.
Вавилов же был избран сразу, в первом туре. Вскоре после избрания он писал своему институтскому учителю, Д.Н.Прянишникову, которого избрали академиком одновременно с Вавиловым:
"Коммунисты работают неплохо: и Бухарин, и Рязанов, и Покровский подходят к существу дела, и работа пойдет, по-видимому, нормально. Отношение самое доброжелательное. Атмосфера в общем, деловая, и договариваться легко. Во всяком случае, большая готовность поддерживать чистую науку, и экспериментальную, и Институт, и лаборатории, и работы также отдельных работников"6 (51).