Власть и наука
Шрифт:
Как всегда случалось тогда в спорах с участием коммунистов и коммуноидов в научный спор были внесены политические нотки. Не имея иных аргументов, кое-кто из сторонников ламаркизма пустил в ход идеологические рассуждения и, осуждая генетиков (отвергавших наследование благоприобретенных признаков) как проводников буржуазных взглядов, стремился выставить себя последовательными марксистами-ленинцами, а генетиков врагами марксизма. Особенно усердствовал Перов, заявивший даже, что споры генетиков с ламаркистами -- это настоящая классовая борьба. Такое заявление -- одно из самых опасных в советских условиях -- стало впоследствии наиболее распространенным приемом в обвинениях на политической основе. Конечно, представить себе, что приверженцы разных научных школ и направлений выражают позиции разных классов, можно было либо в крайнем возбуждении, либо
Однако эти политиканские наскоки не приносили пока зримых результатов. Споры носили абстрактный характер. На арену еще не выступил человек, который мог бы использовать неквалифицированную, но категоричную идеологию для целенаправленной и вдохновляемой партийными верхами борьбы с учеными, как вскоре начал делать Лысенко. Пока же, в обстановке нагнетания в стране страхов относительно деятельности "врагов народа" и "вредителей", политиканы в биологии не сидели сложа руки.
В марте 1931 года в Москве состоялось сразу несколько заседаний Общества биологов-марксистов (в повестках дня было указано еще название "Общество биологов-материалистов", но его уже именовали в ходе заседаний более определенно: "Общество биологов-марксистов"). Собраниям предшествовало появление в газете "Правда" резолюции общего собрания партячейки Институтов красной профессуры, философии и естествознания, озаглавленной "Об итогах дискуссии и очередных задачах марксистско-ленинской философии" (10). Кроме того, в центральном партийном журнале "Большевик" была напечатана статья Э.Кольмана8 (11), в которой он утверждал, что в СССР в биологии орудуют вредители, срывающие дело строительства социализма. Автор клеймил в первую голову генетиков за евгенические "ошибки", затем зоологов и ботаников за их будто бы имеющее место противоборство созданию совхозов-гигантов, а также ихтиологов за принижение производительной способности прудов и рек. Кольман, также как и члены партийной ячейки Института красной профессуры, вполне следовал новому стилю: прозвучало утверждение, что теоретические споры ведут к вредным ошибкам в практике, способствуют вредительству в народном хозяйстве, иными словами, он утверждал, что споры эти преднамеренно преследуют далеко идущие политические и подрывные цели. В частности, Кольман заявил, что голосом врага было заявление специалиста в области экологии Н.Н.Подъяпольского (13), что "сплошная распашка больших пространств, имеющая место в наших совхозах-гигантах и больших совхозах, может гибельно отозваться на этих же хозяйствах"2, ибо исчезнут птицы и звери, уничтожающие вредителей полей, изменятся вз
Показалась Кольману вредительской и оценка ихтиологом Назаровским рыбных запасов в СССР. Смысл тезиса Назаровского сводился к тому, что план добычи рыбы на пятилетку завышен настолько, что если он будет выполнен, то это приведет к нарушению воспроизводительной способности популяций. Он считал, что "...естественные законы размножения рыб таковы, что никак нельзя выполнить пятилетку в рыбоводстве" (16). Доказательство правоты Назаровского было получено позже -- запасы рыбы даже в реках, которые не были перегорожены плотинами, упали ниже всякой ожидавшейся цифры. Вред был нанесен на десятки пятилеток вперед. Но Кольману оценки и призывы грамотного и принципиального биолога представлялись голосом врага, и он перешел, вместо спокойного дискутирования, к поиску "ведьм".
Такими методами выполнялись на практике партийные указания о развитии науки. Публикация в "Правде" постановлений и резолюций, в центарльном журнале компартии "Большевик" -- статей о вредительской деятельности ученых, в сборниках и трудах -- разгромных выступлений, в ведомственных газетах и массовых журналах -- смеси всего этого способствовали разжиганию политических страстей, околонаучных трений, подготовке общественного мнения к тому, чтобы от разгрома "чуждых идей" перейти к обсуждению "не наших людей". Врагов искали не только в промышленности и наркоматах, но
"В период обостренной классовой борьбы, напряженной работы по социалистическому переустройству страны, все коренные политические и теоретические вопросы ставятся ребром, в процессе борьбы партия вскрывает все то, что не только в экономике, и политике, но также и на всех теоретических участках является выражением сопротивления развернутому и победоносному наступлению социализма" (17).
Одной из сфер борьбы с "врагами" стала биология. Вслед за расправой над "меньшевиствующими идеалистами" наступило время для атак на "механицистов" (М.М.Завадовского и других), "буржуазных" евгеников (Н.К.Кольцова, В.В.Бунака и др.), автогенетиков (А.С.Серебровского и его учеников). Этому была посвящена дискуссия на общем собрании "Общества биологов-марксистов" 14 и 24 марта 1931 года (18). Ход дискуссии её организаторы пытались представить, как сказал В.С.Брандгендлер, избранный на собрании Общества заместителем председателя Президиума, "выражением более общего явления":
"...процесс, происходящий здесь, заключается в том, что большевики начинают овладевать техникой и наукой" (19).
Главный докладчик, готовившийся принять в свои руки бразды правления Обществом, Борис Петрович Токин (эмбриолог, в будущем Герой социалистического труда, подобно Лысенко, укреплявший свои позиции с помощью поверхностных новинок, вроде "открытия" фитонцидов, которые были известны несколько веков и лишь не имели этого звучного названия), поделив ученых на "чистых и нечистых", заявил, что наступило время "для коренного поворота в биологии" к строительству социализма:
"...на всех участках теоретической работы происходит сейчас одно и то же -- пролетариат завоевывает науку всерьез и глубоко... Ходом социалистического строительства уже выдвинуто множество таких новых проблем, которые с позиций буржуазной науки, старыми методами работы -- разрешены быть не могут... Как находящаяся в агонии буржуазия способна лишь дать паллиативы для спасения обреченной историей на гибель капиталистической системы, так и буржуазные ученые не могут преодолеть кризиса современной биологии. Преодоление кризиса науки возможно лишь с позиций последовательного диалектического материализма. Перед нами стоит задача реконструкции биологии" (20).
Конечно, никакой действенной программы реконструкции предложено не было. Все свелось прежде всего к поиску врагов среди ученых.
"В Советском Союзе, -- говорил Токин, -- вредитель-биолог пакостит социалистическому строительству, тормозит использование достижений в нашей практике, влияет на все области методологии... Крупнейшие социалистические фабрики зерна, мяса дают совершенно новые неограниченные возможности научно-исследовательской работы биологов. Поэтому на этом участке работы мы имеем жесточайшее сопротивление со стороны классовых врагов" (21).
"Мы должны помнить, -- стращал Токин, -- что необходима борьба -- разоблачение всего антиленинского, антимарксистского" (22).
Развернуть борьбу докладчик призывал уже на этом собрании. Говоря о крупнейших ученых, Токин объявил, что есть специалисты, которых" НУЖНО БИТЬ В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ" (23). Не учить, не поправлять, не призывать перейти на верные позиции, а БИТЬ!
"К числу этих лиц, -- сказал он, -- несомненно, надо отнести Гурвича, Любищева, Беклемишева, Берга, Соболева и др. Также совершенно необходимо организовать изучение и разоблачение механистических школ и направлений Кольцова, Павлова, Лазарева, Самойлова, М.Завадовского и др." (24).
Как видим, в список подлежащих избиению "в первую очередь" попал цвет мировой биологии. Поименно были упомянуты и великий И.П.Павлов -- лауреат Нобелевской премии, и Н.К.Кольцов, снискавший уважение во всем мире за работы по изучению клетки, и П.П.Лазарев -- один из основателей биологической физики в СССР, и Л.С.Берг -- создатель теории номогенеза, и А.Г.Гурвич -- удивительный по глубине мышления человек (которого, кстати, Токин лично ненавидел и пытался всячески опорочить), и М.М.Завадовский -- один из создателей биологии развития, и другие крупнейшие ученые. Стоит в этой связи отметить, что и сам Токин, и выступившие за ним в том же ключе Валескалн, Баткис, Боровский, Яффе, Каганов, Волков, Брандгендлер -- не оставили в науке вообще никакого позитивного следа и не имели морального права нападать на тех, кого они взялись клеймить.