Власть книжного червя. Том 3
Шрифт:
Судя по всему, он имел в виду тот раз, когда мы с ним играли в реверси. Тогда я думала, что это была единственная возможность когда-либо победить Фердинанда, а потому старалась изо всех сил. Я бы не стала выкладываться всерьёз играя в каруту с таким ребёнком, как Вильфрид.
— Прошу прощения за тот раз. Но должна сказать, что мне не нравятся злопамятные мужчины.
— Я мало кому нравлюсь. А поскольку я привык, что меня не любят, тебе не о чём беспокоиться.
Но так же нельзя… Кто-нибудь, составьте план реабилитации для этого человека! С ним определённо что-то не так.
Том 3 Глава 205.1 Дополнительная история: День Вильфрида в роли главы храма
Это нечестно, что только Розмайн получает всё, что хочет. Моя церемония крещения была весной, а потому я её старший брат, но несмотря на это, всё внимание уделяют лишь ей. Пусть Лампрехт и говорит, что Розмайн приходится тяжело работать, но я думаю, что он просто врёт, чтобы защитить свою младшую сестру. Что такого может делать Розмайн, если стоило ей немного пробежаться, как она упала и чуть не умерла?
К тому же только Розмайн разрешено покидать замок, а ещё у неё нет учителей и она единственная, кого отец и мама хвалят за ужином. Мне не разрешают заходить в кабинет отца, говоря при этом, что я буду мешать, а вот Розмайн туда пускают! Это просто нечестно!
Однако когда я высказал это Розмайн, она предложила мне на день поменяться местами. Это была самая замечательная идея, которую я когда-либо слышал. Я мог покинуть замок, чтобы оказаться подальше от всех моих назойливых помощников, и отправиться в храм, где мог бы делать всё, что хотел, прямо как Розмайн. Между прочим, ей похоже интересно оказаться в окружении учителей.
— Отправляемся, господин Вильфрид, — сказал Лампрехт.
После этого его ездовой зверь расправил крылья и взлетел в небо. Сидя перед Лампрехтом, я почувствовал, что лечу. Это потрясающе! Как же нечестно, что Розмайн испытала это первой.
— Лампрехт, а когда я сделаю своего ездового зверя, то он будет львом, как и у Фердинанда? — спросил я, смотря вперёд на ездового зверя Фердинанда, за которым мы летели в храм.
Лампрехт кивнул.
— Да. Дети герцога используют львов с одной головой. А когда вы станете герцогом, то сможете сделать льва с тремя головами, как на гербе герцогства.
Пусть сам я никогда и не видел ездового зверя отца, но это звучало очень круто. Думая о том, каким именно будет мой лев, я внезапно кое-что понял.
— Но ведь ездовой зверь Розмайн не похож на льва.
— Ну да, он несколько необычный. Я и сам никогда раньше не видел такого ездового зверя, — ответил Лампрехт.
После нашего короткого разговора с Лампрехтом, показался храм. Это было здание на границе между чисто-белым дворянским районом и какой-то грязно-коричневой частью города. Я слышал, что храм находится по другую сторону дворянского района, но он оказался намного ближе, чем я думал.
— Лампрехт, а что это за грязно-коричневое место?
— Нижний город, где живут простолюдины. Господин Вильфрид, это не то место, с которым вам когда-либо придётся иметь дело.
Когда наши ездовые звери приземлились рядом с
— Фран, прочти это. Это от Розмайн. До четвёртого колокола завтрашнего дня Вильфрид будет в роли главы храмы, — сказал Фердинанд. — Вильфрид, это Фран. В храме он главный слуга Розмайн. Пока ты будешь здесь находиться, внимательно слушай то, что он будет тебе говорить. Фран, я понимаю, что иметь дело с Вильфридом будет непросто, а потому позже я присоединюсь к вам.
— Понял. Господин Вильфрид, давайте пойдём и переоденем вас.
— Ладно, — небрежно ответил я.
Меня отвели в комнату главы храма, в которой жила Розмайн. Когда мы пришли, Фран сообщил другим слугам Розмайн, что в течение следующего дня я буду главой храма, после чего они надели на меня белые одежды поверх моей. Как я понял, это было то, что носил глава храма.
Пока Фран читал письмо от Розмайн, слуга, которую звали Никола, спросила меня:
— Какой чай вы предпочитаете?
После этого она приготовила мне восхитительный чай и подала сладости, которых я ещё никогда не пробовал. Они рассыпались и таяли у меня во рту, оставляя после себя изумительную сладость.
— Я раньше никогда не ел таких сладостей. Как же не честно, что всё достаётся Розмайн. Хотел бы и я есть такие сладости каждый день, — пожаловался я, беря себе ещё.
Услышав мои слова, Никола лучезарно улыбнулась.
— Эти сладости придумала госпожа Розмайн. Если вы хотите попробовать сладости, которые ещё не пробовали, то почему бы вам, господин Вильфрид, не придумать их самостоятельно? Есть ли у вас какие-нибудь идеи? Мне нравится готовить сладости, — с надеждой в глазах сказала Никола, после чего засмеялась, и добавила: — Хотя я больше люблю их есть.
Вот только откуда мне знать как приготовить сладости, которые я даже никогда не ел? И эти сладости придумала Розмайн? Как вообще возможно придумать сладости? Размышляя об этом, я поедал сладости, пока Лампрехт не спросил меня:
— Собираетесь ли вы что-нибудь оставить?
Правда, к тому моменту я уже почти всё съел. Чувствуя сожаление, оставшиеся сладости я передал ему.
Пока я пил чай, Фран что-то сказал слуге, которую звали Моника, после чего она поспешно покинула комнату. Вскоре после этого пришёл Фердинанд, словно он специально подгадал время, когда я допью чай. Он был облачён в синие одежды главного священника, как и во время церемонии крещения Розмайн.
— Согласно расписанию Розмайн, сегодня тебе предстоит отправиться в приют, чтобы получить там отчёт, а затем осмотреть мастерскую. Твоим эскортом выступят Лампрехт и Дамуэль, а слугами будут Фран и Моника, — объявил Фердинанд.
Женщина-рыцарь Розмайн, вошедшая вместе с Фердинандом, отсалютовала и отступила в сторону. Вместе с Фердинандом я вышел из комнаты и по коридорам мы прошли в другое здание.
— Это приют, в котором живут дети, у которых нет родителей. За дверями находится столовая, — сказал Фран, открывая их.