Власть книжного червя. Том 3
Шрифт:
– Спасибо за помощь, Дамуэль.
– Это ничто по сравнению с постоянным сопровождением Леди Розмайн, пока она пытается воплотить в жизнь свои безумные идеи, — ответил он с умиротворенной улыбкой. И тут меня осенило — служить кому-то особенному, как моя сестра, было так трудно, что даже рыцарям приходилось выполнять работу чиновников.
Конечно, я не могу ни в чем сравняться с Розмайн… Она особенная. Единственная в своем роде.
С приходом весны я уже почти приняла и примирилась с осознанием пределов своих способностей. Для проведения весеннего молебна нам с Вильфридом предстояло впервые
Наши слуги в замке мало разбирались в религиозных делах, поэтому Вильфриду стал прислуживать один из слуг Дяди Фердинанда, в то время как меня обслуживал Фран, один из слуг моей сестры из храма.
– Для меня большая честь служить вам, Леди Шарлотта.
– Для меня это тоже честь, Фран. Не мог бы ты рассказать мне побольше о моей сестре?
– Если у вас есть вопрос, на который вы хотите, чтобы я ответил, пожалуйста, не стесняйтесь спрашивать.
Сначала мы направились в Хассе, наша карета громыхала по дороге. По дороге Фран объяснил, какие отношения у моей сестры с городом: она спасла его жителей, вступив в переговоры с Дядей Фердинандом после того, как они совершили измену, воспитывала и обучала их и в целом вела себя так, как и следовало ожидать от Святой.
– Леди Розмайн очень плохо относится к смерти, намного хуже чем можно ожидать. Она всегда упорно ищет решение, при котором никто не должен умереть, и я чувствую, что в результате она часто испытывает большие трудности. Ценность, которую она придает человеческой жизни, является причиной того, что она относится даже к сиротам и серым жрецам, таким как я, с заботой и уважением, — сказал он, и у него на лице появилась небольшая гордая улыбка.
Я начала немного волноваться, задаваясь вопросом, искренне ли восхищались мной мои собственные слуги и рыцари-стражи. Меня учили, что дворяне должны всегда правильно использовать своих подчиненных, но только увидев, насколько уважаема Розмайн, я сама захотела стать кем-то, на кого мои слуги могли бы равняться.
– Фран, есть что-нибудь, что особенно нравится моей сестре? Я хотела бы сделать ей подарок, когда она проснется, чтобы поблагодарить ее за то, что она спасла меня.
– Леди Розмайн любит книги до такой степени, что на ум не приходит никакой другой ответ. Все её слуги из храма знают это, и поэтому мы все усердно работаем, чтобы сделать для нее как можно больше новых книг.
Когда мы прибыли в Хассе, его жители встретили нас с почти маниакальным пылом. Это был не обычный Весенний молебен, а знак, что эрцгерцог простил их. Это было прощение, дарованное им после целого года их изнурительного, упорного труда.
Сцена для весеннего молебна уже была подготовлена. Фран поднялся первым, чтобы поставить чашу — божественный инструмент — на положенное место и начать церемонию. Тем временем в карете меня переодели в церемониальную белую рясу Верховного епископа. И ряса, и весенняя шпилька для волос, которую я должна была вдеть, раньше принадлежали Розмайн.
Кстати, Вильфрид привез с собой церемониальную синюю рясу, сшитую для Розмайн в прошлом году, и хоть и пришлось сделать небольшие изменения, она теперь подходила ему. У нас не было другого выбора, так как дети, не прошедшие ритуал совершеннолетия, обычно не проводили такие
– Я готова.
– Вы рискуете так испачкать рясу, Леди Шарлотта. Пожалуйста, позвольте.
Когда я попыталась спуститься по ступенькам кареты, Фран подхватил меня на руки и понес к сцене. В замке меня никогда так не носили, и Фран смущенно улыбнулся, увидев, как мои глаза расширились от удивления.
– Леди Розмайн идет исключительно неторопливо и часто чуть не спотыкается о подол своей рясы, поэтому я несу её, когда мы бываем в крестьянских городах. Я понимаю, что это должно быть необычно и, возможно, даже неприятно для вас, леди Шарлотта, но, пожалуйста, простите мою грубость: земля мокрая и скользкая.
Фран поднялся на сцену и поставил меня перед столом с божественным инструментом на нем. Передо мной на площади собралось людей больше, чем дворян, присутствовавших на моем дебюте, и я чувствовала, как их глаза словно прожигают меня насквозь. Их пылкие, отчаянные взгляды были настолько напряженными, что я была поражена возникшим у меня желанием бежать со сцены в страхе.
Я сознавала, что нервничаю даже больше, чем во время своего дебюта во время церемонии крещения, отчасти потому, что, видя тогда ободряющие улыбки Розмайн и слыша её голос, я быстро успокоилась. С тех пор прошел всего один сезон, но казалось, что прошла целая вечность.
Что, если я потерплю неудачу? Все наверняка будут разочарованы тем, что я не смогла сделать то, что смогла моя сестра…
Когда я с тревогой напряглась, сельские головы, которым предстояло получить благословение, поднялись на сцену с большими кадками. Все они с надеждой смотрели на меня, и я почувствовала, как у меня пересохло в горле.
В то время как мой разум был переполнен мыслями о неудаче, Фран шагнул вперед и протянул мне фей камень, окрашенный в светло-желтый цвет.
– Леди Шарлотта, это фей камень, который вы будете использовать для благословения. Мне сказали, что он наполнен маной Леди Розмайн, — объяснил он. — Пожалуйста, доставьте ее ману людям, о которых она так заботится. Это то, что можете сделать только вы. Вы много упражнялись ради этого дня, верно? Пожалуйста, помолитесь и одарите присутствующих маной Леди Розмайн.
Только я могу доставить в Хассе ману моей сестры…
Это было именно то, что я обязана была сделать после своего обещания, что я заполню пустоту, оставшуюся после своей сестры. Сделав несколько глубоких вдохов, я коснулась фей камнем, наполненным маной Розмайн, другого фей камня на божественном инструменте. Затем я медленно открыла рот.
– О богиня воды Флютрейн, несущая исцеление и перемены. О двенадцать богинь, которые служат рядом с ней. Богиня Земли Гедульдх была освобождена от Бога жизни Эвигелибе. Я молюсь, чтобы ты даровала своей младшей сестре силу родить новую жизнь.
Я с силой толкнула свою ману в фей камень, стараясь, чтобы она втекла в чашу, что заставило ту начать светиться ярко-желтым светом. Собравшиеся горожане испустили крики благоговения и волнения, но я опустила глаза и продолжила молитву.
– Я предлагаю тебе нашу радость и песни ликования. Я возношу тебе наши молитвы и благодарность, дабы мы были благословлены твоим очищающим покровительством. Я прошу, чтобы ты одарила тысячи жизней в обширном царстве смертных своим божественным цветом.