Власть маски
Шрифт:
– Это вас огорчает?
– Нет. Но обычно эксперты вашего уровня живут одни. Мишель Доул, Фредерик Миллер, Николас Вольф. По-моему, только у комиссара Брюлея есть супруга.
– Вы хорошо осведомлены, – теперь настала его очередь удивляться.
– Я долго искала подходящего мне человека. – Она снова взяла его под руку. – Пойдемте вниз. Скоро начнется обед.
Они спустились в гостиную. Большой стол был уже накрыт. Кристин села в середине стола. С правой стороны было место Моничелли, с левой – Агнессы и ее украинского друга. Рядом с Моничелли сидел визажист Линдси.
Он обратил внимание на Алису, которая спустилась к обеду вместе с Юханом. Она была в легком светлом платье. Минимум макияжа и эпатажа. Почти никаких украшений, волосы уложены в некое подобие прически. Он улыбнулся. Все-таки молодая женщина его послушала. Она явно хочет произвести хорошее впечатление на свою возможную свекровь.
Алиса сердито посмотрела на него и села рядом с Юханом, поздоровавшись со всеми. Кристин сделала вид, что не заметила ее. Моничелли же приветливо кивнул ей. Линдси вздохнул, но ничего не сказал. Агнесса и Юрий Горлач явились к обеду последними. Он был в джинсах и в серо-голубой майке. Агнеса в светлом брючном костюме. Вид Юрия Горлача явно покоробил Кристин, но она ничего не сказала. Моргунас явился в каком-то темном наряде, состоявшем из брюк и рубашки с длинными рукавами и накладными карманами. Линдси надел красную бабочку на желтую рубашку, чем вызвал смех у Моничелли, который был в белых брюках и светлой безрукавке. Только Барнард был в своем безупречном светлом костюме, положение секретаря обязывало.
Кухарка и горничная по очереди подавали блюда. Моничелли лично принес несколько бутылок светлого вина, предложив его Дронго и Юрию Горлачу. Агнеса сидела за столом с убитым видом, словно ее привели на пытку. Кристин тоже была немногословна. Атмосфера за обедом становилась какой-то тягостной. Подавали в основном морепродукты, и даже суп несколько напоминал французский рыбный суп – «буйабес».
– У вас такие лица, словно вы не рады, что прилетели сюда, – не выдержал Юхан. – Неужели вы не можете хотя бы иногда улыбаться и говорить друг другу приятные слова.
– Помолчи, Юхан, – строго прервала его мать, – у нас обед, а не ваша вечеринка в клубе.
– За обедом тоже можно улыбаться и говорить о приятных вещах, – не унимался Юхан.
– Как тебе не стыдно, – вдруг сказала Агнесса, – неужели ты ничего не хочешь понять? Если бы не твоя мать, я бы ни за что сюда больше не приехала. Неужели ты не помнишь, как мы были здесь в январе?
– Помню, – мрачно ответил Юхан, – но это не значит, что во всех местах, где мы раньше были, нужно появляться с мрачным выражением лица.
– Хватит, Юхан, – снова перебила его Кристин, – ты уже и так слишком много сказал. Я полагаю, что нам нужно будет рассмотреть вопрос финансирования твоего нового и безумного проекта.
– Прямо здесь, за обедом? – недовольно спросил Юхан. – Может, мы поднимемся к тебе?
– Не вижу
– Да, – недовольно ответил Юхан, – но я не думал, что об этом нужно рассказывать всем.
– Нужно, – упрямо сказала мать. – Я подумала над твоим предложением и решила, что не могу выделить такую сумму…
Воцарилось молчание. Даже Моничелли осторожно поставил свой бокал на стол, никак не комментируя решение своей супруги.
– Ты не даешь мне денег? – не веря своим ушам, спросил Юхан. – Но как ты можешь? Ты же обещала?
Алиса взяла его за руку, но он выдернул руку и нервно сказал, обращаясь к своей подруге:
– Подожди, не мешай.
– Успокойся, – тихо попросила его Алиса.
– Нет. Я хочу знать, почему она не дает мне денег. Почему? Она считает, что я плохой бизнесмен? Или я недостаточно хорошо просчитал этот бизнес-проект? У меня нет свободных денег. Таких денег. И она это прекрасно знает. Почему ты не хочешь дать мне шанс?
– Я готова дать тебе шанс, – спокойно заявила Кристин, – но пять миллионов слишком большая сумма. Я вычту ее из твоей доли наследства. Ты подпишешь письмо, что отказываешься от своего наследства, а я перечисляю тебе пять миллионов долларов. Ты согласен?
Юхан нервно взмахнул рукой. Он понимал, что состояние матери оценивается в несколько сот миллионов. И отказаться от наследства ради пяти миллионов ему было нелегко.
– И кому ты решила завещать свои миллионы? – вдруг спросил он. – Неужели этому итальянскому мужу, который кормит своими макаронами половину Италии?
– Вот так я и думал. Синьоры, почему нашему Юхану не нравятся спагетти? – вмешался Моничелли.
– Мне они никогда не нравились, – отрезал Юхан. – Ты не ответила на мой вопрос, Кристин. – Он называл ее не «мамой», а по имени.
– Это мое дело, – твердо ответила Кристин. – Я могу завещать свои деньги кому угодно. У нас с Антонио брачный контракт, и мы не претендуем на деньги друг друга. Но наследством я вправе распоряжаться так, как хочу. Возможно, часть денег я отпишу Агнессе, возможно, еще часть ее сыну. Возможно, своему мужу. У меня есть кому оставить свои деньги.
– Не сомневаюсь, – усмехнулся Юхан. – Кому угодно, только не мне. Поступай как знаешь. Я готов подписать все, что угодно.
– Мы вызовем нотариуса, – сказала Кристин, глядя на Барнарда.
Тот согласно кивнул.
– Я не имею к этим планам никакого отношения, – снова оживился Моничелли. – Давайте попробуем другое вино. А вы, Алиса, не грустите. Пять миллионов, которые вам даст ваша будущая родственница, очень большие деньги. И Юхан сделает из них пятьсот. Он у нас очень перспективный бизнесмен.
– Вот так всегда, – громко сказал Горлач, – делят миллионы между собой, а когда приходишь с настоящим проектом, тебе сразу отказывают. Или куда-нибудь посылают.
– Вы опять за свое? – разозлился Моничелли.