Власть молнии
Шрифт:
– Все равно ты не поймёшь меня, – сказал ему Карсидар.
– Что-что? – тут же переспросил бородач.
Карсидар осторожно, чтобы не задеть обожжённую кожу, тронул себя за губы и отрицательно повертел головой.
– Гм… Странно. Но нас-то ты понимаешь, ведь так?
Карсидар пожал плечами и развёл руками: дескать, хоть это и странно, но дела обстоят именно так.
Глядя на подбородок Карсидара, второй бородач показал в то же время на его правый висок:
– Это тебе татары сделали?
Карсидар понял, что он имеет в виду обрубленное ухо и ожог, и кивнул.
– Так ты один у них был?
Карсидар сжал кулак и оттопырил указательный
– Ладно, – первый бородач встал, крякнул, потёр шею и сказал. – В общем, перевяжите его, ребятушки, да поедем поглядеть, что от татарвы проклятой осталось.
Судя по его поведению, первый бородач был среди них главным. И пока он шептался со сторожившими лошадей воинами, два других занялись Карсидаром. Наполовину отрезанное ухо осторожно омыли водой из сосуда. Один из бородачей сорвал пару широченных листьев какой-то травы. Другой, подкрепляя слова энергичными жестами, объяснил Карсидару, чтобы тот снял рубаху, потому что её надо порвать на тряпки. Однако Карсидар, ещё не вполне доверявший этим людям, решил не показывать им рукавный арбалет, поэтому снять куртку наотрез отказался. Тогда бородач пожал плечами и, не долго думая, оторвал узорчатый подол от своей длинной рубахи, выглядывавшей из-под кольчуги. Этого на повязку хватило.
– Надеюсь, не забудешь рубаху мою, а? То-то же, – приговаривал бородач, приложив к голове Карсидара широкие листья и приматывая их покрепче разодранным на полосы подолом.
Ожог перевязывать не стали.
– Придётся потерпеть, пока в город не приедем, – объяснил затем бородач. – Сам рубаху рвать не хочешь, так небось желаешь, чтобы я свою до конца изодрал? Хитрый какой! Мне её Звенислава, ладушка моя, сколько ночей кряду вышивала, не выйдет.
– Полно тебе болтать, Ипатий, – оборвал его первый бородач. – Всё готово?
– Известно, – Ипатий привстал, критически осмотрел дело рук своих и констатировал:
– Держаться будет.
– Тогда тронулись.
Ипатий с товарищем взяли Карсидара под мышки, осторожно подняли с земли, поставили на ноги, подвели к Ристо и помогли забраться в седло. Затем и остальные вскочили на лошадей и, пустив их мелкой рысцой, направились к месту, где ночью располагался лагерь плосколицых воинов-татар.
Хотя Карсидару оставили меч, по-видимому, предводитель не очень доверял встреченному просто посреди степи незнакомцу, иначе не наказывал бы младшим стеречь его. Те двое, что во время остановки присматривали за лошадьми, теперь следили за Карсидаром, держась чуть позади него, и он постоянно ощущал на затылке их настороженные взгляды. Впрочем, опасаться за свою жизнь пока не приходилось. Эти люди могли перерезать ему горло, пока он был в обмороке после падения с коня… или, по крайней мере, могли попытаться сделать это.
Так что, не чувствуя угрозы со стороны спутников, Карсидар принялся украдкой рассматривать их. Все воины были как на подбор рослые, статные, только безусый и безбородый (видимо, самый младший) был на полголовы ниже остальных. Кроме того, волосы у него были гораздо темнее, чем у прочих.
Что же до одежды, то все пятеро носили островерхие металлические шлемы с особой пластинкой, закрывавшей переносицу, кольчуги, довольно длинные рубахи, плащи до колен, штаны и высокие сапоги. Из вооружения у предводителя и двоих бородачей были широкие длинные мечи и лёгкие метательные дротики; усатый имел копьё и палицу, а темноволосый – топор на схваченной стальными обручами длинной рукоятке. У младших также имелись огромные луки, колчаны со стрелами, и у всех – небольшие щиты
Ехали они молча, поэтому Карсидар имел возможность разобраться в своих мыслях и чувствах, за что был в душе благодарен своим спутникам. А призадуматься было от чего…
Ночью Карсидар на собственном опыте убедился в справедливости предубеждения старины Пема против колдунов. Хуже всего, однако, было то, что самым ярым, самым могучим колдуном оказался именно он, Карсидар, и никто другой. В нормальном мире твердили: Ральярг – проклятая страна, Ральярг – край бесовских чудес… А где они, чудеса эти? Вот едут рядом с ним пятеро. Посмотреть – обыкновеннейшие солдаты. Ну, вооружение немного непривычное; ну, говорят по-другому. Так ведь и страна другая! А насчёт колдовства… Ни капли не похоже.
Карсидар вспомнил, как действовал Читрадрива, пытаясь остановить кровь у раненого Пеменхата. Вот это было явное волшебство! А бородачи промыли рану водой, нарвали какого-то зелья, примотали обрывком рубахи – и вся тебе магия. Смех, да и только.
Зато он хорош! Недаром предупреждал его покойный Читрадрива: смотри, шлинасехэ, может оказаться, серьга не тебя от других оберегает, а других – от тебя. Так оно и вышло. Как в воду глядел гандзак. Менке пожелал обладать серьгой (камешек дураку понравился!), ухо беспомощному пленнику отрезал – и неожиданно для себя своими же собственными руками сломал барьер, защищавший его от колдуна-Карсидара. А уж он всыпал всем подряд! Теперь они его попомнят… если кто в живых остался, конечно.
Интересно, уцелел ли хоть кто-то из плосколицых воинов, которых называли татарами? Если да, то Карсидар ему заранее не завидовал. Всю их узкоглазую породу он возненавидел лютой ненавистью! Первого же встреченного мог раздавить, как клопа.
Хотя нет, лучше не надо… По крайней мере, не сейчас. В данный момент Карсидар чувствовал громадное внутреннее опустошение. И даже смутное отвращение к самому себе. Он и не подозревал, что инстинктивное предубеждение против колдунов, столь явно выражаемое Пеменхатом, также угнездилось и в неведомых глубинах его собственной души. Теперь эту несчастную, многострадальную душу сжимали, терзали, рвали на части раскалённые клещи внутренней раздвоенности: «я колдун» – «я терпеть не могу колдунов». Это было хуже всяких пыток, приложенных к телу. Хуже отхваченного уха. Гораздо хуже обожжённого подбородка и подпаленной щетины на нём. А проблему душевного разлада следовало поскорее решить, ибо нельзя же так жить дальше…
– Эй, слышь… Как там тебя? – окликнул Карсидара предводитель. – Как тебя звать-то?
– Карсидар, – не слишком дружелюбно буркнул он, поглощённый невесёлыми раздумьями.
– Как-как? Хорсадар? – неуверенно переспросил бородач.
Карсидар всё равно не смог бы толково объясниться, не зная их языка, поэтому ему оставалось лишь утвердительно кивнуть.
– Странное имя. Поганское. Хорсадар, Дар Хорса. – Предводитель мотнул головой. – Никогда такого не слыхивал. Выходит, тебя нам Хорс послал, что ли?
Карсидар не знал, кто такой Хорс, но на всякий случай и с этим согласился.
– Ладно, Хорсадар, так Хорсадар, мало ли… Меня вот Михайлом кличут. Так ты вот что…
Предводитель замялся. Похоже, соображения насчёт истолкования имени Карсидара начисто выбили из головы то, что он хотел ему сказать. Поэтому Михайло надолго задумался, затем обронил вскользь:
– Смотри, будь поосторожнее. Мы подъезжаем к татарскому стану, как бы они и второе ухо тебе не оттяпали, – и, велев остальным ехать потише, вновь умолк.