Власть молнии
Шрифт:
– Менке.
– Что-что?! Как ты сказал?
Михайло выглядел изумлённым, и удивление его с каждой секундой возрастало.
– Менке, – повторил Карсидар.
Предводитель шепнул побелевшими губами:
– Ипатий…
Тот спешился, пошёл к пепелищу, разбросал ногами обуглившиеся палки, золу и всё ещё тлеющие головешки.
Под слоем этого мусора открылось обуглившееся тело, обезображенное огнём до неузнаваемости. Впрочем, было видно, что покойник при жизни был довольно толстым…
Карсидар отвернулся. Вспомнился кривой меч, нацеленный на его ухо. Почти
– А это ещё что? – послышался удивлённый голос Ипатия.
Взглянув на него, Карсидар увидел, что бородач держит в руке кривой татарский меч, с конца которого свисала застывшая капля металла. Ипатий нагнулся, пошарил в золе и поднял ещё несколько таких капель.
– Какой же это жар был, что железо текло!.. – изумлённо протянул чернявый воин.
– В общем так, – сказал наконец Михайло. – Делать нам здесь больше нечего, возвращаемся, ребятушки. – И спросил зачем-то Карсидара:
– А ты, Хорсадар, с нами поедешь или как?
Карсидар кивнул. Ему было всё равно. Сейчас бы приехать хоть куда – в дом ли к кому, в трактир или просто в лесок под сень деревьев, – упасть хоть на постель, хоть на землю, да выспаться хорошенько… Ведь столько необычного обрушилось на него в течение нескольких последних часов!
– Вот и ладно, вот и ладно, – обрадовался предводитель, а сам сделал едва заметный знак своим людям, думая, что Карсидар не заметил этого. – Поедем, приютим тебя. Рану как следует перевяжем. Да и с палёной кожей надобно что-то делать. Заодно отдохнёшь. Чай, нелегко было справиться с татарвой?
Последняя фраза, должно быть, являлась шуткой, но в ней было больше настороженности, чем веселья. Михайло и сам почувствовал это, а потому сказал торопливо:
– Ну, тогда вперёд, – и повернул обратно.
За ним последовали остальные.
Однако в пути их ждала ещё одна неожиданная встреча, но на этот раз приятная. Едва они выехали за пределы сгоревшего лагеря, как из поредевшего к тому времени тумана вынырнула одинокая фигура пешего человека, который пошатываясь брёл к ним. В руках у бородачей тут же оказались дротики, младшие воины вскинули луки и потянулись за стрелами. Зато Карсидар аж подпрыгнул в седле и заорал не своим голосом:
– Читрадрива!
Действительно, то был гандзак собственной персоной. Целый и невредимый. Завидев Карсидара, он встрепенулся, на миг замер, а затем бросился ему навстречу. В мгновение ока Карсидар соскочил на землю и устремился к тому, кого считал погибшим.
– Так ты его знаешь? – подозрительно спросил предводитель. – Это твой друг? А отчего же ты сказал, что один был у татар? Зачем врал?
Но Карсидар и Читрадрива не слушали недоверчивого Михайла и только крепко тискали друг друга, звонко хлопали по плечам, несильно ударяли в грудь и повторяли:
– Живой… А я думал, тебя разорвало на куски в пещере.
– Жив, жив, как видишь. Я тоже собственными глазами
Михайло с ворчанием спрятал дротик и сварливо произнёс:
– Ну, смотри мне, Хорсадар! Не то угостил бы твоего друга сулицею.
Столь неожиданно встретившиеся приятели не обращали на Михайла ни малейшего внимания и продолжали обмениваться впечатлениями:
– Я-то цел, а вот ты?..
– Да и я ничего…
Первым опомнился от радостного изумления Читрадрива:
– Постой-ка, ты говоришь, цел? А что у тебя с головой?
Карсидар сразу помрачнел, отвернулся. Как назло, его взгляд упал на лежащий неподалёку обгоревший труп татарина.
– Твоя работа? – прошептал Читрадрива.
Карсидар почувствовал, что гандзак весь напрягся… Точно – он проверял его способности. Карсидар боязливо глянул на вновь обретённого товарища и увидел, как постепенно меняется выражение лица Читрадривы. А вслед за этим мысленно уловил восхищённое: «Вот это да-а-а!..»
– Что… я сильно изменился? – осторожно спросил он гандзака.
Ответить тот не успел, поскольку в их разговор вмешался Михайло:
– Эй, Хорсадар! Долго мы ещё будем стоять промеж дохлых татарских псов? Лошадей на всех не хватит, так что сажай своего приятеля к себе в седло, да поедем себе с Богом.
– Ладно, поехали, – сказал Карсидар, особо не заботясь о том, поймёт его Михайло или нет.
От изумления у Читрадривы чуть не отвалилась челюсть.
– Что ж это происходит? – недоумённо спросил он. – Ты уже выучил их язык? Так быстро?
Карсидар направился к Ристо и коротко сказал:
– Садись ко мне в седло. По дороге поговорим.
Читрадрива покачал головой и пробормотал на анхито: «Ну и ну! Не ожидал». Как ни странно, Карсидар понял это, но своими наблюдениями делиться не спешил, чтобы не задерживать отряд и не раздражать Михайла. Когда же Читрадрива уселся на спину Ристо впереди него, и всадники пустили лошадей шагом, Карсидар начал исполненный странностей рассказ. Поначалу он сбивался, пытаясь выразиться как можно точнее, постоянно возвращался к описанию одних и тех же событий, но постепенно увлёкся повествованием и стал говорить так непринуждённо, словно вернулся в трактир на дороге в Нарбик, чтобы рассказать Солу о своём очередном приключении. Он говорил громко и так бойко размахивал руками, изображая молниеносно распространявшийся по татарскому стану огонь, что едва не слетел с седла. Воины угрюмо косились на расходившегося посланца Хорса.
– И после того, как Ипатий нашёл оплавившийся меч Менке, мы повернули обратно и встретили тебя.
Карсидар умолк и только тут обнаружил, что Читрадрива продолжает потихоньку изучать его сущность.
– И что ты на это скажешь? – спросил он после длительной паузы, когда гандзак, наконец, удовлетворил своё любопытство.
– Что я не ошибся в своих предположениях. Теперь ты гораздо более могучий колдун, чем я, жалкий анах.
Карсидар вздрогнул.
– Кан, шлинасехэ, анахум йеш шнэйм кэшфем, – невозмутимо подытожил Читрадрива, и Карсидар вновь отлично понял анхито: «Да, мой принц, мы оба – колдуны».