Власть подвала

Герасимов Сергей Владимирович

В-четвертых, мне не нравятся его, действительно остроумная, но злая и невежливая затея заменить знание верой. Сколько бы ни говорили нам верующие, что бог дал предостаточно доказательств своего существования – это не правда.

Ни один суд бы не признал бога существующим, основываясь на таких доказательствах. Почему ни один человек в стране, кроме сумасшедших, не признает несуществующим президента или генерального прокурора? Почему нет такого: один верует, что президент сейчас Иванов, а другой верует, что президент сейчас Петров? Потому что президент действительно дает доказательства своего существования. Бог же требует верить, и верить бездоказательно.

Ему так хочется, ну что же. Он не собирается давать нам доказательств, хотя и мог бы сделать это очень просто. Это его подход к делу и этот подход мне не нравится.

В-пятых, он делает порой остроумные штуки, но слишком жестокие. Он обманывает для того чтобы быть эффектным, убивает ради того же, ради того же медлит целые столетия или тысячелетия. Все что он сделал, могло бы быть достигнуто гораздо проще и меньшей кровью – меньшей человеческой кровью.

А в-шестых, все то, что я думаю о боге, я думаю лишь сегодня и сейчас.

Может оказаться, что я лишь слепец в логическом плену собственных абсурдных умозаключений. Я ничего не знаю о боге и все, что я говорю, напоминает лепет младенца, который увидел издалека шагающий экскаватор. Я просто не могу видеть чужих страданий. Мне хочется что-то сделать, но я бессилен – и мысль бьется как бьется сердце мертвой лягушки, вырезанное из ее бледно-зеленой груди и помещенное в колбу, на удивление ленивым и беспечным студенткам, не умеющим даже навести на резкость микроскоп. Увы, мои мысли все так же стоят на вершинах дальних холмов (причем большинство холмов совершенно пусты); ночь, они не видят друг друга и лишь вслепую тянут друг к другу тонкие руки, и конечно, не в силах соединиться через километры пустоты. Нечто, неподвластное мне, выжгло эти земли будто засыпало их радиоактивной пылью.

Несомненно, что есть некоторая сущность, которая и дала людям идею бога.

То, что многие уверовавшие называют божественными чудесами и откровениями, могло бы исходить и не от бога, а от совершенно иной сущности. Так, человек заснувший с сигаретой и устроивший в доме пожар, вначале спит и видит во сне: горячий пляж, жаркое солнце и, возможно, даже приятных девушек в бикини – но через минуту его одеяло вспыхнет и тогда ему будет не до иллюзий. Так, не видя истины, вы выстраиваем завесу правдоподобной нелепости.

Если бог существует, то он находится в том месте, которое слишком сложно для нашего понимания. Он не на небесах, он и не в других мирах, в чем я убедился сам. Он где-то еще, но не очень далеко от нас. Порой я замираю и вижу: вот он, рядом, вокруг меня и во мне, и уже невозможно усомниться в его существовании, он не добро, не зло, не любовь и не принуждение – он выше всего этого. Настолько выше, что даже прощает мне любые нелепости, которые я измышляю о нем. Он понимает.

В тот момент, когда я додумался до этой, довольно приятной, но трусливой идеи, яблоко заметно покачнулось и откатилось в сторону. Это могло означать только одно: многоножка вернулась.

Я осторожно подтолкнул яблоко и перевернул его одним пальцем. Точно. Вот характерное отверстие. Это существо действительно приходит на запах гнилых яблок. Прекрасно.

За несколько часов ожидания я продумал план до мелочей. Многоножка прогрызает любые препятствия. Ее можно использовать даже для взламывания сейфов.

А сейчас моя задача проще – мне всего лишь нужно открыть замок на входной двери.

Это нужно сделать вовремя. Я точно знаю, что с семи до девяти утра уродика за дверью нет. Скорее всего он делает утреннюю пробежку или качает мускулы. Спит он

обычно прямо в коридоре, за дверью. Несмотря на толщину двери, я иногда слышу его храп. Итак, в семь утра я выпущу многоножку так, чтобы она прогрызла механизм замка. Если одной дыры будет недостаточно, я снова приманю ее гнилым яблоком и заставлю прогрызть вторую. В конце концов дверь будет открыта. За дверью маленький коридор и лифт. Лифт поднимается метров на десять и останавливается в прочной железобетонной будке. Там может быть еще одна запертая дверь – и наверняка есть. Поэтому нужно будет обязательно взять многоножку с собой. Потом выпустить или припрятать где-нибудь в заметном месте – хотя дольше чем пару дней, гнилое яблоко не сохранится.

Бетонная будка, как я помнил, стояла метрах в двадцати от основного здания.

Все пространство просматривалось. Но за забором овраг и дальше лес. В принципе, можно уйти. Можно, если повезет. Женщину прийдется оставить здесь. Она слишком неповоротлива и медлительна в своих одеждах. Да и она скорее груз, чем компаньон. С таким грузом меня поймают сразу же. Одежда. Моя одежда сразу бросается в глаза. Добраться до телефона и позвонить. Обязательно найдется кто-нибудь, кто привезет рубашку и брюки. Но, чтобы позвонить, нужна карточка.

Допустим, дождаться вечера и пробраться в город. Зайти по одному из адресов. Да, потом взять деньги и сбежать. Если повезет, то все получится.

Я взял яблоко и положил его на ладонь. Червячок внутри пошевелился.

– Я ухожу, – сказал я, – я уходу через десять минут. Прощай.

Она ничего не ответила; она стояла с закрытыми глазами. Кажется, ей было плохо. Но ведь точно не определишь. Она всегда спрятана за своим горем. Она всегда как за стеклянной стеной.

Я подошел к двери. Вот замок. Обыкновенный, но очень прочный. Вот здесь можно сделать первое отверстие. На всякий случай я трижды изо всех сил ударил в дверь. Так и есть – никого.

Но что дальше? Уехать в другой город, как можно дальше отсюда. Снять квартиру, возобновить практику. Пройдет год, другой, появятся постоянные клиенты. Я начну стареть и забывать об опасности. А потом меня снова найдут. Вот именно это и мучило меня. Бегство не выход, бегство это лишь иллюзия выхода. Мне нужна победа, а победа дается только ценой борьбы. Я не буду убегать.

Я отошел от двери и положил яблоко в дальний угол комнаты. Победить можно, лишь оставаясь здесь. Мы еще поборемся.

14

Когда я вошел в зал, она была в облике маленькой девочки лет четырех. Она сидела на полу и играла заводной машинкой. Машинка смешно гудела и тыркала. Ее волосы были заколоты так, что торчали вверх.

– Эта прическа называется «дымок», – сказала она, не прерывая игры.

– Я согласен. Согласен стать ангелом смерти.

– Не думай меня обмануть.

– Я же сказал, что согласен.

– Ты думаешь так: – сказала она, – пускай она даст мне силу, а потом, когда эта сила будет велика, я использую ее по-своему. Ты все-таки хочешь меня обмануть.

– Но это ничего не меняет.

– Это не меняет. Но есть другая вещь, которую тебе нужно знать. Хочешь ты или нет, а твой мир все равно гибнет. Ты привык к земле и тебе кажется, что ты ее любишь. Допустим, ты озлился на людей, но земля тебе дорога. Но пройдет пару десятилетий и земли, известной тебе, не станет. А еще через достаточно короткое время земля исчезнет вообще. А вместе с нею исчезнут луна, солнце, звезды, галактики и все остальное. Конец света, мой друг, конец вашего света близок.