Власть судьбы
Шрифт:
Николас медленно убрал руку. Софи повернулась к нему лицом.
— Зачем ты здесь? И как попал в дом?
— Ты оставила окно открытым с тыльной стороны здания.
— Но как тебе удалось подняться наверх так, что никто не заметил? — Софи попятилась, инстинктивно пытаясь оказаться от него подальше, чтобы не чувствовать жар его тела. Все потому, что от этого мысли ее вновь начинали принимать неверное направление.
— Я нахожусь у тебя в доме с восьми часов. Мне оставалось дождаться, когда твои слуги отправятся ужинать, чтобы тайком прокрасться сюда. Возможно, Сомертон был прав, когда говорил, что тебе нужно
— Зачем ты пришел, Николас? — повторила вопрос Софи. В ней тоже закипал гнев. Он не имел права являться сюда. Не имел никакого права вторгаться в ее дом и в ее мысли.
— Я тебе еще утром сказал, что наш разговор не закончен. — Заметив ключ от комнаты на ночном столике, он схватил его и запер дверь изнутри.
Теперь она была наедине с тем единственным мужчиной, сопротивляться которому у нее не было сил.
— Нам нечего обсуждать.
Николас подошел к ней вплотную. Одетый во все черное, он выглядел как-то непривычно, таинственно.
— Как ты могла подумать, Что у меня интрижка с Жанетт?
Софи отступила на шаг, потом еще, пока не уперлась в кровать.
— А что еще я должна была подумать? Ты любишь ее. Она ждет ребенка и очень расстроена по этому поводу. Я слышала, как Жанетт сказала, что ребенок был зачат в ту ночь, когда ты вернулся из Венеции. И что вы оба слишком много выпили тогда.
Николас сложил руки на широкой груди и усмехнулся:
И это всё?
— Мне и этого хватило!
— Нет, дорогая, ты просто пришла к неверному заключению. Если бы ты задержалась, то услышала бы, что Жанетт расстроена из-за беременности лишь по той причине, что ее муж хотел начать перестройку усадебного дома. Он хотел, чтобы промежуток между рождением первого и второго ребенка был больше, и Жанетт переживала из-за того, что он не будет любить этого малыша так, как любит Кристиана.
— Тогда непонятно, почему она сказала, что ребенок был зачат в ту ночь, когда ты вернулся из Венеции.
Николас присел на край кровати.
— Твоя подруга пригласила меня на ужин. К тому времени, как я ушел, они оба — Жанетт и Блэкберн — были слегка навеселе. Я выпил лишь один бокал бренди.
Софи прикусила губу. Слезы жгли ей глаза. Девушка хотела бы поверить ему, но не могла. Прошло уже два месяца, как они познакомились, а она по-прежнему так мало о нем знала. И все же надо было дать ему возможность объясниться, прежде чем делать скоропалительные выводы.
— Прости, — сказала она. Она посмотрела на Николаса, и сердце ее забилось чаще. Только сейчас она осознала: все то время, что он находился с ней в комнате, на ней была лишь тонкая белая ночная рубашка. И тут же соски ее отвердели и натянули ткань.
Он встал и медленно приблизился к ней. Теплой рукой приподнял ее подбородок.
— Единственная женщина, с которой я был близок после нашей встречи в Венеции, это ты, — тихо сказал он. — И больше мне никто не нужен.
Софи чувствовала себя ужасно из-за того, что так с ним обошлась. Она заглянула в его чувственные карие глаза и сразу потонула в них. Поднявшись на цыпочки, она запрокинула голову.
— Если ты меня сейчас поцелуешь, — прошептал Николас, — я не покину твою кровать до утра.
— Я совсем не против, — ответила Софи, коснувшись губами его губ.
И едва его бархатный язык коснулся ее языка, все эти чудесные
Стоя перед ним обнаженная, она вдруг почувствовала смущение. Тело ее, пусть едва заметно, но уже начало меняться. Заметит ли он это? Николас привлек ее к себе и жадно поцеловал. Руки его лихорадочно шарили по ее спине, сжимали ягодицы.
Софи торопливо расстегивала пуговицы, сгорая от нетерпения. Скорее бы почувствовать рядом его тело. Он тихо застонал, отстранившись.
— Ложись, — приказал он и рывком скинул рубашку.
Софи повиновалась. Лежа на спине, она любовалась тем, как обнажается перед ней его тело. Раздевшись до пояса, Николас сел на кровать, чтобы стянуть сапоги. Она не удержалась и провела ладонью по его мускулистой спине. Он обернулся к ней и улыбнулся, и от этой улыбки пульс ее опасно участился.
Николас встал и спустил брюки. Ладони ее покалывало от желания прикоснуться к нему. Приподнявшись на колени, она протянула руку к его груди. Он с шумом втянул воздух. Осмелев, она скользнула рукой ниже, коснулась завитков. Нежно, очень нежно она прикоснулась к его члену. Подняв глаза, увидела, что Николас зажмурился от удовольствия. Подвинувшись ближе, она провела языком по головке его естества.
— О Софи, — хрипло прошептал он.
Поскольку он не велел ей остановиться, она взяла его в рот. Потом отпустила. Ощущение наполнения рта возбуждало ее.
— О, перестань, — простонал он. Николас опрокинул ее на кровать и накрыл ее своим телом. — Ты понимаешь, как сильно я тебя хочу?
— Ммм, — сказала она, целуя его в шею. — Еще бы!
Он стал покрывать жаркими поцелуями ее шею и грудь. Когда он сомкнул губы вокруг восставшего соска, она едва не вскрикнула. Грудь ее никогда не была такой чувствительной. Но когда он лизнул сосок, боль превратилась в изысканное наслаждение.
Николас провел языком влажную дорожку вниз, по животу, достигнув самой чувствительной точки. Когда губы его отыскали тот самый бугорок, она непроизвольно подняла бедра. Он чувствовал, как напряглись ее мышцы, когда он ласкал ее. Он погрузил пальцы во влажное тепло и понял, что теряет над собой контроль.
— Николас, — тихо простонала она — сейчас.
Он улыбнулся, целуя ее нежное бедро.
— Как скажешь, Софи.
Нависнув над ней, он медленно вошел в шелковистое лоно. Ни одна женщина не казалась ему такой желанной. Ему хотелось остаться в ней навсегда. Она манила его, завлекала словно сирена. Он гладил ее по волосам, наблюдая за тем, как меняется ее лицо, как ее захлестывает желание.
— Николас, — отрывисто выкрикнула Софи. Она выгнула спину, конвульсивно сжимая его в себе.
Он больше не мог сдерживать себя. Тело его сотрясалось от наслаждения. Наконец он опустился на нее.
— Софи, — проговорил он, уткнувшись ей в шею. Он снова это сделал. Вместо того чтобы вовремя выйти из нее, он остался в ней. Что было с ним не так, если он терял над собой контроль во время близости с ней? С ним такого никогда не случалось с другими женщинами. Даже с его постоянными любовницами. Единственный раз, когда он забылся, случился с Мэгги.