Власть Талисмана
Шрифт:
Совпадение? Или какая-то тайная группа, оказывавшая влияние на папский престол в течение многих десятилетий, понимала значение древнеегипетских иероглифов задолго до того, как ученые смогли прочесть их в XIX веке?
Апи/Гелиополъ был архетипическим «Городом Солнца», к восстановлению которого стремились Джордано Бруно и Томмазо Кампанелла. Мы показали, что Бруно и Кампанелла были не одиноки в своем стремлении, но принадлежали к братству герметических и «розенкрейцерских» мыслителей, рассеянному по всей Европе, которое стало очень влиятельным, хотя далеко не всемогущим, к середине 1660-х годов. Название Гелиополя, написанное «невидимым языком» в центре главной цитадели Ватикана, можно считать символом магической партизанской войны, которую вели члены этого братства с традиционной церковью.
Ho у нас нет доказательств. Читатель сам должен решить, что к чему.
Теперь давайте вернемся в Париж в июле 1665 года, куда недавно прибыл Кристофер Рен, бежавший от лондонской чумы, и итальянский архитектор Бернини, приглашенный Людовиком XIV для разработки нового фасада Луврского дворца.
При дворе Людовика XIV Бернини познакомился с ведущими французскими архитекторами, такими, как Пьер Лево и Клод Перро, а также с великим ландшафтным архитектором Андре Ленотром. Ленотр, родившийся в 1613 году, происходил из знатной семьи царских садовников: его дед заведовал садами Тюильри при Луврском дворце, а отец был главным садовником Людовика XIII. После рождения Людовика XIV Ленотр был назначен главным садовником Тюильри и садов Люксембургского дворца. Позднее, в зените правления Людовика XIV, Ленотр спланировал и заложил знаменитые сады Версаля.
Когда Рен приехал в Париж, Ленотру уже исполнилось 52 года и он пользовался огромным признанием при дворе. С 1656 года он отвечал за все королевские архитектурные сооружения и теперь был готов приступить к одному из своих наиболее амбициозных проектов — постройке так называемого Гранд — Корта. Центральным элементом проекта была широкая церемониальная аллея, начинавшаяся от Тюильри, открывавшая перспективу от Лувра в западном направлении. Первоначально строительство такой аллеи предполагалось во времена правления Генриха IV, деда «короля-Солнца», но дело сдвинулось с мертвой точки лишь в 1661 году, когда могущественный Кольбер, министр финансов при дворе Людовика XIV, назначил Ленотра для осуществления этого плана.
Замысел Ленотра был грандиозным и вместе с тем изысканно-простым. На его плане, который теперь хранится в государственном архиве Франции, изображена большая прямая аллея (прославленные Елисейские Поля), [1125] обрамленная с обеих сторон рядами деревьев и идущая в западном направлении от Тюильри до моста Ньюли. Примерно в центре аллеи находился холм с плоской вершиной, тогда известный под названием Colinne de Chaillot, на котором Ленотр предполагал устроить огромную площадь в форме звезды. [1126] Со временем она превратилась в пляс д'Этуаль, где в 1815 году Наполеон заложил знаменитую Триумфальную арку — вероятно, самый известный архитектурный памятник современного Парижа. [1127]
1125
106. Название Champs-Elysees, т. е. Елисейские Поля (концепция, известная в Древнем Египте под названием Дуат), для главного проспекта «исторической оси» Парижа можно проследить до эпохи Людовика XIV, ближе к концу его правления (см. Marc Gaillard, Les Belles Heuresdes Champs-Elysees, Editions Martelle, Paris, 1990, p. 11). Эта знаменитая улица также известна под названием Axe Historique.
1126
107. Gaillard, op. cit., pp. 10–11.
1127
108. Marie-France Arnold, Paris: ses mythes dhier a aujour dhui, Editions Dervy, Paris, 1997; see Map and Preface. See also Jean Phaure, Introduction a la geographie sacreede Paris: Barque d'Isis, Editions Du Borrego, Paris, 1985, pp. 20–21.
Таким образом, в начале своей новой архитектурной карьеры Кристофер Рен провел полгода в Париже, бурлящем новыми архитектурными концепциями и идеалистическими планами градостроительства, которые зарождались в умах самых блестящих архитекторов того времени. Помимо архитектуры, англичанина интересовали научные достижения. Он встретился с топографом Мельхиседеком Тевено, с астрономом Пьером Петитом, другом и соавтором Паскаля, а также с философом-гугенотом Анри Жюстелем. Петит и Жюстель впоследствии стали членами Королевского общества. [1128] Рен также подружился с физиком Адрианом Аузо, который, как и он, питал живой интерес к архитектуре. Тевено, Петит и Аузо принадлежали к группе ученых, о которой мы упоминали как о парижском варианте Невидимой Коллегии, находившейся под покровительством Губера де Монмора. Было много разговоров о придании этой группе официального статуса по указу Генриха IV — опять-таки на манер Королевского общества, — так что ее члены естественным образом стремились познакомиться с Кристофером Реном и узнать его мнение по этому вопросу.
1128
109. Tinniswood, op. cit., p. 122.
Рен
Однако для самого Рена это был поворотный момент. Личная встреча, пусть даже короткая, с его архитектурным героем оставила неизгладимое впечатление. Вполне возможно, что именно тогда у него зародились архитектурные амбиции, сделавшие его одним из величайших архитекторов Англии. Вот как Адриан Тиннисвуд, последний биограф Рена, подводит итог этой встрече:
«Из сегодняшней перспективы эта встреча была одной из наиболее судьбоносных в истории архитектуры XVII века: человек, которому предстояло стать самым великим представителем барочного стиля в Англии, встретился лицом к лицу с самым знаменитым архитектором эпохи барокко в Европе… [1129] Рен получил огромную пользу от своего визита во Францию. Он долго вращался в более блестящей архитектурной среде, чем в Англии, и имел возможность обмениваться идеями с видными учеными того времени. Они привез с собой «почти всю Францию на бумаге» — иными словами, огромное количество книг». [1130]
1129
110. Ibid., pp. 125–126.
1130
111. Ibid., p. 137.
Но Кристофер Рен мог привести с собой нечто менее осязаемое, чем книги и чертежи, но гораздо более важное: видение новой роли, которую ему предстояло сыграть в восстановленной монархии Стюартов. В следующих главах мы вернемся в Париж, переживавший эпоху поразительного научного и архитектурного возрождения. Между тем пребывание Рена во Франции осложнилось после того, как Людовик XIV объявил войну Британии в январе 1666 года, поддержав военный союз с Голландией. Настало время возвращаться домой. Рен вернулся в Лондон в марте 1666 года, и через несколько месяцев ему предоставилась невероятная возможность, которую он не мог предвидеть даже в самых смелых мечтах… или кошмарах, как выяснилось впоследствии.
Большой Лондонский пожар, случившийся 2 сентября 1666 года, очевидно, начался в пекарне на Паддинглейн около Лондонского моста, когда Томас Фарринор, королевский пекарь, забыл погасить огонь в печи перед сном. Раскаленные угли попали на лежавшую рядом растопку, и вскоре его деревянный дом был объят пламенем. В то время лондонские дома были в основном деревянными, с щипцовыми крышами, и горели, как большие спичечные коробки. Через два-три часа несколько улиц превратились в огненный ад; распространению пожара способствовал сильный восточный ветер, раздувавший языки пламени. Через пять дней, когда пожар закончился, 430 акров (т. е. около 4/5 площади города) превратилось в пепел. Было уничтожено примерно 13 000 домов и 90 церквей; даже огромный кафедральный собор Св. Павла превратился в руины.
Карл II героически трудился рядом с пожарными, что позволило ему вернуть некоторое общественное уважение, тем не менее враги короля поспешно заявили, что это было «наказание Божье» за его дебоширство при дворе и за недостойную внешнюю политику парламента. В памфлете, изданном в Голландии, которая находилась в состоянии войны с Англией, пожар назывался актом отмщения со стороны «всемогущего и справедливого Бога», и католики в Британии соглашались с этим. Даже в «Лондон газетт» было написано, что «тяжелая десница Господня опустилась на нас за наши грехи, и суд Его совершился в пламени». [1131] Можно лишь гадать, что думали по этому поводу лондонские евреи, так как до дня Рош-Шоханах (Судный день) оставалось лишь девять дней, а до Йом-Киппура (День Искупления) еще десять. [1132]
1131
112. London Gazette, 3–10 September 1666.
1132
113. 20 сентября 1666 года по юлианскому календарю = 30 сентября 1666 года по григорианскому календарю = 1 mumpu 5427 года по еврейскому календарю.