Власть женщины
Шрифт:
— Вы, я вижу, страшно нервны, баронесса? — заметил он.
— Да, я могу смеяться и плакать в одно и то же время. Нервы у меня действительно ужасно расшатались. Надо будет на лето поехать полечиться. Этот год дорого мне стоил, я чувствую себя такой усталой, что отдых мне необходим.
— Во всем этом виноваты ваши частые выезды, баронесса. Прекратите их и вы увидите, как вы поправитесь.
Она не отвечала и, опрокинувшись на спинку дивана, закрыла глаза.
Ее бледное, нежное лицо действительно носило
Посмотрев с минуту на дорогие черты и не смея напомнить о сказанных о нем в разговоре с Шидловским словах, Пашков с сожалением поднялся, чтобы проститься.
— Уже? — воскликнула она таким тоном, что он готов был ее расцеловать. — Ведь еще не поздно!
— Вам нужен отдых, и я не хочу мешать вам, — наклонился он к ее руке и страстно поцеловал ее.
— Когда же ко мне? — спросила она.
— Когда прикажете.
— О, если бы я могла, — проговорила она с многообещающей улыбкой, — я бы приказала бывать у меня ежедневно.
Слова любви чуть не сорвались с его губ, но он удержался и, низко поклонившись, поспешно вышел.
Он вернулся домой в каком-то охватившем его счастливом настроении. Вера Степановна была в детской, куда Осип Федорович и прошел. Она с удивлением увидала его как бы преображенное, счастливое лицо и спросила:
— Что с тобой, Ося?!
Вместо ответа он поцеловал ее и вдруг проникся такой жалостью, увидав и ее просветленное от неожиданной ласки лицо, что неудержимые слезы брызнули из его глаз.
— Ося, милый, что ты? — испуганно воскликнула она, обнимая мужа.
Он молча снял ее руки со своих плеч и, махнув рукой, вышел из комнаты.
Он чувствовал, что глубоко огорчил жену своим молчанием, но что же он мог сказать ей?
Он знал, что эта милая женщина до обожания любит его и что его измена надломит ее и без того слабое здоровье. Он должен был скрывать от нее все, пока это было возможно.
Она была слишком молода и неиспорчена, чтобы заподозрить его в любви к другой женщине, и недоумевала, что сталось с ним.
Часто, сидя за книгой, она целыми часами не перевертывала страницы, и он замечал ее пристальный, вопросительный взгляд, с упреком устремленный на него.
Этот молчаливый укор сильнее слов, угроз и сцен ревности действовал на Осипа Федоровича.
Напрасно он утешал себя, что она останется его женой, его другом, спутником жизни. Он сам не мог не понимать всей ужасной фальши этих утешений.
"Жена", "друг", "спутник жизни" — все это были одни пустые слова без содержания, особенно в первые годы супружества.
Потом, когда любовь обращается в привычку, когда путем сожительства муж и жена действительно обращаются, говоря словами писания, в един дух и едино тело, это единение заполняет их жизнь, но главным образом вследствие
Горе супругам, начало брачной жизни которых не ознаменовалось вспышками страсти, любви, ревности. Горе, если они с самого начала были друзьями!
Они не жили, а прозябали.
Анализируя свои чувства к жене с самого начала их супружества, Осип Федорович, как мы уже знаем, пришел к роковому заключению, что он никогда не любил своей жены, не любил в том смысле, в каком следует любить женщину.
Не ведая настоящей страсти, охватившей лишь теперь все его существо, он был ребенком, для которого хорошенькая девушка, какою была его жена в невестах, явилась лишь игрушкой, затем стала действительно женой, спутницей жизни. Ему опять пришли на ум эти фальшивые слова.
"Была ли она его другом?" — мелькнуло в его голове.
И на этот вопрос он, увы, должен был отвечать отрицательно. Какой же это друг, которому он боится взглянуть в глаза?!
Осип Федорович мучился и с ужасом, несмотря на свое все продолжающее опьянение страстью, глядел в будущее.
Он не видал там исхода.
VIII
ПРИ ЖЕНЕ
Случилось, что Пашков с женою приглашены были вскоре на небольшой вечер к Гоголицыным.
Дорогой Осип Федорович молил Бога, чтобы Тамары Викентьевны не было там. Она и его жена вместе — это казалось ему ужасным. Он был уверен, что тогда Вера Степановна сейчас же узнает его тайну.
Когда они приехали, он вздохнул свободно — баронессы не было.
Любовь Сергеевна Гоголицына, очень любившая Веру Степановну, сейчас же завладела ею, а Осип Федорович уселся играть в винт.
Через полчаса к игорному столу подошла его жена и начала следить за игрой.
— Какая-то красавица только что приехала, Ося, — внезапно сказала она, обращаясь к мужу, — я глаз от нее не могла отвести.
Вся кровь бросилась ему в лицо.
— Да, мой друг, я видел ее здесь прошлый раз, — насколько мог равнодушно ответил он.
— Вы, вероятно, говорите про баронессу фон Армфельдт, Вера Степановна? — сказал один из играющих. — Она очень хороша, но сердце ее далеко не отвечает ее внешности.
— Что вы говорите? — удивилась Вера Степановна. — Неужели, обладая таким лицом, можно быть злой? Она похожа на ангела.
— С рогами… — смеясь, добавил винтер.
— Извините, но я вам не верю, — засмеялась Вера Степановна. — Эта прелестная женщина в высшей степени симпатична.