Власть женщины
Шрифт:
Он был смущен ее вопросом: сказать ей то, что он только что сейчас слышал, было невозможно, не говорить ничего было невежливо.
— Странный вопрос, баронесса, — уклончиво отвечал он, — вы знаете, что вы слишком заметны, чтобы о вас не говорили.
Она усмехнулась.
— Не правда ли, я так хороша собой, что каждый считает долгом делать обо мне свои замечания?
Ее слова и горько-насмешливый тон поразили Осипа Федоровича.
— Вы жалуетесь на свою наружность, баронесса?
— О, нет! — точно испугалась она и
Лицо ее приняло спокойно-простодушное выражение.
— Вы удивляетесь моей самоуверенности? Но я нахожу глупым отрицать то, что очевидно. Что может быть смешнее, когда на самом деле красивая женщина в ответ на комплименты наивно отвечает: "Ах, что вы говорите, во мне нет ничего красивого".
Пашков молча любовался ею.
— Я сама не люблю комплиментов, потому во-первых, что они слишком банальны, а во-вторых потому, что нахожу совершенно лишним выслушивать то, что сама давным-давно знаю.
Эта женщина решительно ставила в тупик Осипа Федоровича. Что мог он ей ответить после подобных заявлений?
Выражение лица ее постоянно менялось и тон переходил из веселого в грустный и наоборот.
— Посмотрите на бедного графа, — вдруг засмеялась она, — вон он стоит у дверей с таким лицом, как будто его приговорили к смертной казни.
— И вы чувствуете, что виной тому вы! — улыбнулся Пашков.
— О, я не чувствую угрызения совести! — весело проговорила она. — Посмотрите, он сейчас будет другим.
С этими словами она встала и, подойдя к молодому человеку, спросила:
— Что с вами, граф? Смотря на вас, мне делается страшно обратиться к вам с просьбой проводить меня сегодня домой.
Лицо Виктора Александровича просияло. Он что-то тихо, вполголоса спросил ее и на ее утвердительный знак головою весь вспыхнул и, наклонившись, поцеловал ее руку.
Она вернулась к Осипу Федоровичу с каким-то грустным выражением лица и пожаловалась на нездоровье. Пашков смотрел на ее склоненную голову, любуясь классическим очертанием ее профиля и затылка.
— Вы не танцуете? — внезапно обратилась она к нему.
— Нет, давно бросил!
— Бросили, отчего же?
— Мне тридцать пять лет, баронесса, пора и кончить, — весело сказал он, — да и времени нет этим заниматься, как я вам уже говорил, на таких вечерах мне приходится быть раз или два в год.
— Очень жаль, потому что я сейчас иду в зал, иначе мои поклонники Бог знает что подумают.
— Но вы ведь чувствуете себя нездоровой?
— Ничего, мое нездоровье следует лечить танцами и шампанским!
Она загадочно посмотрела на него своими зелеными глазами и медленно вышла из гостиной.
"Что за странное, но очаровательное создание!" — подумал Пашков и последовал за нею, чтобы хоть издали, смотреть на нее.
Весь вечер она танцевала без устали; при этом на ее белом, матовом лице не выступило ни малейшего румянца, только глаза разгорелись и покраснели губы.
За
Осип Федорович сидел наискось от нее и вслушивался в ее веселый, громкий разговор.
Она несколько раз взглядывала и улыбалась, показывая мелкие жемчужные зубы, и в то время, когда у него кружилась голова от этих взглядов, она спокойно обращалась к своим сеседям и звонко хохотала над их ответами.
После ужина она подошла к Пашкову.
— У меня вечера по пятницам, господин доктор, прошу не забывать этого и уделить мне хоть один вечер в неделю, — шутливо грозя ему пальцем, проговорила она, — слышите, приезжайте послезавтра ко мне, а пока до свидания.
Она пожала ему руку и исчезла, а он отправился в этот вечер домой в состоянии как бы сильного опьянения, хотя почти не пил вина.
Это было опьянение страстью.
V
ПОРТРЕТ
Вернувшись домой, Осип Федорович, обдумав свое поведение за истекший вечер, ужаснулся сам своего увлечения и решил не идти к баронессе. Он старался всеми силами забыть ее соблазнительный образ, с такою ясностью восставший перед его умственными очами.
Он провел весь следующий вечер с женой и ребенком.
Отвечая на ласки первой, слушая лепет второго, он думал вычеркнуть из памяти зеленые глаза, так настойчиво преследовавшие его и день и ночь.
Он не понимал, увы, что борьба с этим роковым увлечением невозможна, что его могут спасти только обстоятельства, лежащие вне его власти, что сам он не только совершенно бессилен, но носит в самом себе залог победы над собой этой женщины, и никуда ему не уйти от нее.
Встреча с ней — одна из тех роковых встреч, которые на первый взгляд необъяснимы, которые чувствуются, но не понимаются.
Представители человеческого рода, сравнительно с другими представителями одного вида животного царства, однообразны: они отличаются цветом волос, оттенками кожи, чертами лица, но для поверхностного наблюдателя это слишком незначительные отличия, а потому на первый взгляд кажется, что все люди одинаковы, по крайней мере по строению их тела, независимо от деталей.
А между тем нет ничего разнообразнее человеческого рода и искания "сродных душ", как говорили в былые времена поэты, было так затруднительно, как открытие секрета делать золото.
А между тем эти родные, если не души, то тела, существуют — люди знали об этом в глубокой древности.
Существует греческая легенда о Девкалионе и его жене Пирре, которые, спасшись от всемирного потопа с небольшим количеством людских пар, стали рубить их пополам: Девкалион — мужчин, а Пирра — женщин и разбрасывать обе половины в разные стороны. Из каждой половины потом образовался отдельный мужчина и женщина.