Властелин Безмолвного Королевства
Шрифт:
Но сейчас в город вернулись те, кто сбежал с поля боя еще до начала сражения. Им нужно как-то оправдать свою трусость, вот они и плетут небылицы, а их болтовней питаются слухи.
Брат Свечка предупредил только Сочию, но теперь он внезапно оказался во главе целой процессии ищущих свет, в которой шли и все участники вечерних посиделок у Арчимбо. Семья кожевника наотрез отказалась оставлять Кедлу. Всего за несколько дней они твердо уверились в том, что Каурен обречен, а Конгрегация с помощью патриарших солдат истребит в городе всех еретиков, неверных и сторонников вискесментского патриарха.
Монах убеждал себя,
Его преследовал страх. Въедливый, мучительный страх, пожирающий разум. Он боялся, что окончательно перестал быть совершенным. Но больше всего он боялся созданий Ночи.
Теперь они постоянно незримо присутствовали рядом. Казалось, стоит лишь оглянуться или свернуть за угол, как они предстанут перед тобой. Те, кто всегда жил в плену суеверий, относились к этому спокойно. Они с рождения верили, что Орудия живут поблизости. Но были и такие, кто хотел видеть вокруг себя понятный, упорядоченный мир, и нарастающее давление Ночи воспринималось ими как плесень, разъедающая раствор, который скрепляет основы всего сущего.
Мужа Кедлы среди беженцев не было. Вместе с тысячами воодушевленных кауренцев, которые твердо верили, что правое дело победит, Сомс отправился на поле боя. Воевать ему не хотелось, просто он сделал то, чего от него ожидали.
Кедла не надеялась увидеть его снова. Даже если из всей армии суждено погибнуть лишь одному кауренцу, это непременно будет ее милый Сомс.
– Ты можешь стать для нее старшей сестрой, – сказал монах Сочии. – Просто помоги ей справиться с отчаянием.
Раульт Арчимбо, в отличие от дочери, твердо верил в благополучный исход дела.
– Парень нас нагонит. С ним все будет хорошо. Он же знает, куда мы собирались бежать. Может, еще раньше нас туда поспеет.
Всех терзало глубокое уныние. Больше всего люди боялись попасть в плен. Хотя солдат патриарха теперь разгуливало по округе все меньше, но опасность натолкнуться на них все же была велика. И в отместку за сопротивление города они могли перебить любых встреченных по дороге кауренцев.
Впрочем, мейсалян было довольно много, и они вполне могли бы отбиться от небольших отрядов. Несколько раз отбиваться действительно приходилось. Треть беженцев погибла по дороге. Создания Ночи следовали за ними неотступно: и когда они добирались до Альбодижеса на берегу замерзшего озера Траун, и когда по крутой горной тропе поднимались на гряду Рейндо к крепости Корпсьор.
По пути их нагоняли мрачные вести. Всех коннектенцев охватило черное отчаяние, надежда покинула их.
Малыш Кедлы появился на свет раньше срока, прямо в дороге. Роды были трудными, и женщины опасались, что девушка умрет от кровотечения. Мужчины же боялись другого.
Орудия слетались на роды, как мухи на труп. Почему – не знали даже ученые мужи вроде брата Свечки. Хотя он подозревал, что созданий Ночи просто привлекают боль и сильные эмоции.
Мальчика назвали в честь деда – Раульт. Родился он вполне здоровым. Никаких родимых пятен, изъянов, зубов или прочих зловещих признаков у ребенка не обнаружилось, ко всеобщему облегчению.
Корпсьор представлял из себя несколько укреплений, которые выстроили на вершине крутого горного хребта. С обеих сторон в пропасть уходили почти отвесные
Ищущие свет надеялись в основном на то, что пересидят своих врагов. Безупречный V умер, а если новый патриарх не разделит его манию и не станет настаивать на коннекском священном походе, страсти вокруг Коннека постепенно улягутся. Арнгенд и Сантерин заняты друг другом, и Сантерин побеждает. У Шарльва Полоумного, по слухам, с головой совсем беда. Значит, с севера Коннеку пока никто не угрожает.
Патриаршая Конгрегация по искоренению богохульства и ереси тоже постепенно зачахнет, ведь ее не поддерживает ни один из основных кандидатов.
Продрогший и отчаявшийся брат Свечка все же верил, что вместе с неизбежной весной к ним вернется и надежда.
Дежурство на крепостной стене уже стало его вторым призванием. Брат Свечка стоял на самом высоком наблюдательном посту Корпсьора и оглядывал неприветливые окрестности. На востоке долина утопала в тумане, а дальше все терялось в снеговых облаках, сливаясь в сплошную сизую дымку. На западе – не многим лучше. Повсюду лежал снег, лишь кое-где проглядывали серые скалы или изможденные зеленые ели. Воздух застыл, и поэтому дым из труб почти скрывал из виду две деревеньки внизу.
К нему подошла Сочия. Девушка казалась уставшей и выглядела старше своих лет. Постоянное уныние сломило ее.
– На что вы смотрите?
С тех пор как они пришли сюда, внизу ничего не менялось. Разве что снега становилось с каждым днем чуть больше.
– На наше будущее.
– В каком смысле?
– Так выглядит грядущее.
– Да уж, вам и правда нужно отправляться в тайное убежище совершенных и подправить себя каким-нибудь волшебством.
– Хочешь, открою тебе секрет? Нету никаких тайных убежищ. Разве только посчитать убежищем крепости вроде этой. А сказки про них выдумывают те, кто боится вступить на путь к свету.
– Там внизу какие-то люди.
На тропе темнели крошечные точки. Может, еще беженцы. А может, прибыли с новостями. Или кто-то, как происходит изо дня в день, карабкается наверх, чтобы расчистить тропу ото льда и пополнить запасы воды.
– Все равно будет весна, – сказал старик. – Новый год всегда приносит надежду.
Теперь это давалось ему труднее всего – обнадеживать других, когда сам он почти совсем отчаялся.
20