Властелин Галактики. Книга 1

Ерохин Олег

Из гравилета вышли пятеро: толстяк с кожаной папкой под мышкой, старик с лицом мумифицированной лягушки, молодой человек скучного вида, все трое – в строгих официальных костюмах, и два полицейских.

Краем глаза Джонни уловил, как запаниковал Кроф – задышал шумно, подался спиною назад, в коридор, нос его покрылся капельками пота.

Скрыться Кроф не успел, растерявшийся и цепенеющий от страха. Да и вряд ли его попытка спрятаться в доме имела бы успех. Прибывшие, конечно, увидели его, еще находясь в машине.

Пятеро мужчин приблизились.

Официальный толстяк вежливо произнес:

– Мистер Кроф, если я не ошибаюсь? Я – инспектор Розард, бюро 237 Имперской Службы Взысканий. Вчера на имя директора бюро поступило исковое заявление от управляющего банком “Арламские Гномы”. Вы должны банку десять ты shy;сяч кредов, срок платежа уже истек, признаете вы это?

– Да, – выдохнул Кроф.

– В таком случае, согласно Имперскому Уложению о Займах, объявляю вас неисправным дол shy;жником. Ваше имущество будет немедленно опечатано и через десять галактических суток продано с аукциона. Но прежде необходимо произвести оценку вашего имущества, таков закон. Мис shy;тер Уоллес, – инспектор бюро взысканий обратился к скучному молодому человеку, – предъявите мистеру Крофу ваш сертификат оценщика.

Сертификат – золотая каемка, печати, штампы, – несколько секунд повисел перед носом бестолково мигающего глазами Крофа, после чего инспектор приказал:

– Приступайте, мистер Уоллес.

Кроф, клацая зубами от страха, загородил дверной проем. Лицо его было бледно-желтым.

– Вы, кажется, хотите попросить меня, мис shy;тер Кроф, чтобы я прибегнул к силе? – поинтересовался инспектор с иронией.

– Я не впущу вас, вы не смеете! – с надрывом в голосе взвизгнул ученый. – Я – гражданин Земной Империи, у меня есть права! Вы ничего не слышали о неприкосновенности жилища, инспектор?!

Человек-лягушка вмешался:

– Мистер Кроф, я – имперский судья сектора 43 колонии “Арлам”, мой кодовый номер 3321. Вот мое удостоверение, взгляните. Мистер Кроф, я нахожусь здесь специально для того, чтобы ваши права не были ущемлены. Пока что мистер Розард действует в полном соответствии с законом, это я вам заявляю официально. Вы потеряли право на неприкосновенность жилища, как только выслушали претензию инспектора и согласились с ее справедливостью. Вот если бы вы вместо того, чтобы вступить в контакт с инспектором, забаррикадировались в своем доме, тогда, в самом деле, оценщик не мог бы войти в ваш дом. Не усугубляйте свое положение, мистер Кроф, позвольте оценщику выполнить свою обязанность.

Полицейские подобрались, словно собаки, ожидающие вот-вот услышать приказ хозяина.

Кроф, задрожав, пробормотал:

– Клянусь богом, ваша честь, в моем доме нет ничего ценного, там нечего оценивать, кроме пыльных половиков и кучи всяких стекляшек для лаборатории, все это вместе не стоит и сотни кредов… Я не против оценки, раз так положено, но, господин судья, нельзя ли это сделать как-нибудь, чтобы не заходить в мой дом?

Толстяк инспектор хотел вмешаться – судья, сделав ему знак молчать, произнес:

– В чем дело, мистер Кроф?

Объяснитесь. Если в вашем доме не совершается ничего противозаконного, вы не должны вести себя так.

– Я… я работаю у себя дома…

– Ну и что?

– Понимаете… Моя работа… Она почти закончена… Я искал лекарство от плесени Брилла… Я… кажется, я нашел его. Скоро я обнародую свое открытие, и тогда я получу десять миллионов кредов от фонда Эдварда Райта. Я смогу расплатиться!

Судья медленно покачал головой, как человек, отказывающий против своей воли.

– Сожалею, мистер Кроф, я не могу помешать инспектору делать то, его требует закон. Я…

Кроф перебил:

– Я не про это, вы меня не поняли, господин судья, я не прошу отсрочки. Я только хотел бы, и да простится моя дерзость, чтобы этот мистер оценщик сделал свое дело снаружи, не заходя внутрь дома. Если он что-нибудь расколет… там дорогие реактивы, опасные яды…

Судья посмотрел на инспектора:

– А что, Розальд? По закону оценщик работает, пока сумма всех его оценок не станет равной сумме, заявленной в иске. Применительно к данному случаю, как только оцененного имущества наберется на десять тысяч кредов, оценку можно будет прекратить.

– Сэр, вы хотите, чтобы Уоллес оценил дом снаружи, без того, чтобы зайти внутрь? – угрюмо спросил инспектор.

– Да, если это возможно.

Розард повернулся к оценщику:

– Уоллес, что ты скажешь? Ты можешь назвать стоимость этого дома, не заходя внутрь?

– Нет, я же не знаю, что там внутри, может, там все полы провалились. Я лишь могу назвать минимальную сумму, меньше которой этот дом не может стоить. При этом я буду исходить из того, что там, внутри, все перевернуто вверх тормашками.

– Так во сколько этот дом может быть оценен минимально? – спросил судья.

Оценщик прищурился, глядя на дом, отошел, посмотрел за угол. Вернувшись он сказал:

– Дом стоит не меньше трех тысяч кредов. Но если внутри все в порядке, я оценю его тысяч в восемь.

Судья повернулся к Крофу:

– Видите, мистер Кроф, насколько это в рамках закона, я пытался вам помочь. Если бы ваш дом был оценен в десять тысяч кредов или больше, мы внесли бы эту сумму в акт оценки, вы расписались бы под ней, и на этом мы с вами простились бы. Однако вы слышали, что сказал мистер Уоллес. Придется мистеру Уоллесу осмотреть ваш дом изнутри, и, возможно, ему придется помимо вашего дома оценить еще что-то из ваших вещей, чтобы в итоге набралось десять тысяч кредов.

На Крофа жалко было смотреть. Если бы сделать с его лица слепок, получилась бы прекрасная маска отчаяния.

О Джонни, тихо стоявшем в сторонке, к этому времени все позабыли. Только один из полицейских изредка поглядывал на него. Джонни в разговор Крофа с чиновниками не вмешивался, хотя мог бы вмешаться в первую же минуту со своими деньгами. Джонни выжидал, впитывал информацию. “Кроф – штучка еще та, – думал Джонни про себя, – так что не мешает разузнать, с чем к нему можно подъехать”.