Властелин Хаоса (др. изд.)

Джордан Роберт

Семираг отвернулась, и тут неожиданно послышался хриплый голос Кабрианы:

– Я плюю в молоко твоей матери! Проклятая Приспешница Темного! Ты слышишь меня? Я…

Семираг прекратила слушать. В любое другое время она была бы рада узнать, что сопротивление пациентки еще не сломлено, значит, с ней можно работать и работать. Какое блаженство медленно, шаг за шагом лишать человека достоинства и собственной воли, видя, как он, чувствуя, что и то, и другое покидают его, судорожно цепляется за последние жалкие остатки. Но сейчас времени на это не было. Семираг старательно свила сеть, с тем чтобы болевые центры Кабрианы испытывали постоянное воздействие, завязала потоки и, направив напоследок Силу, чтобы потушить свет, вышла. Темнота тоже сыграет свою роль. Эта упрямица останется в кромешной тьме, наедине с непрекращающейся нестерпимой болью.

Не сдержавшись, Семираг

раздраженно фыркнула. Всему, что она делала сейчас, недоставало утонченности. Она не любила спешить, и ей не нравилось, что ее отрывали от дела. Девица-то попалась своевольная, а обстоятельства довольно сложны.

Коридор имел почти столь же гнетущий вид, как и комната, – широкий мрачный тоннель, вырубленный в камне, с терявшимися во мраке поперечными ходами, заглядывать в которые у нее не было желания. Отсюда были видны только две двери, причем одна из них вела в ее нынешние покои. Достаточно уютные комнаты, коли уж ей пришлось на время обосноваться здесь, но сейчас она направлялась не к себе. Перед второй дверью стоял Шайдар Харан, облаченный в черное и словно окутанный тенью. Пора бы привыкнуть, но она всякий раз поражалась звучанию его голоса – будто мололи в пыль сухие кости.

– Что ты узнала?

За призывом явиться в Шайол Гул следовало предупреждение Великого Повелителя: ПОВИНУЯСЬ ШАЙДАРУ ХАРАНУ, ТЫ ПОВИНУЕШЬСЯ МНЕ. НЕ ПОВИНУЯСЬ ШАЙДАРУ ХАРАНУ… Как бы ни раздражало Семираг это предупреждение, повторять его не требовалось.

– Ее зовут Кабриана Мекандес. За столь малое время я не могла узнать больше.

Он проплыл через коридор – черный плащ свисал неподвижно, словно у статуи. Только что Мурддраал находился в десяти шагах – и вдруг в следующий миг уже оказался рядом. Он возвышался над нею – она должна была или отступить, или задрать голову, чтобы видеть его безглазое, бледное как смерть лицо. Только не отступать – отступать нельзя.

– Ты иссушишь ее до конца, Семираг. Выжмешь из нее все, до последней капли, и перескажешь мне то, что узнаешь.

– Я обещала это Великому Повелителю, – холодно отозвалась она.

Бескровные губы искривились в улыбке – это был единственный ответ. Повернувшись, он шагнул в тень и тут же бесследно исчез.

Интересно, подумала Семираг, как же все-таки это у них получается? Мурддраалы не умеют направлять Силу, но обладают необычной способностью: оказавшись на грани тени, там, где свет переходит в темноту, Мурддраал мог мгновенно исчезнуть и появиться из другой тени, перенесшись в иное место, причем довольно далеко. Давным-давно Агинор провел опыты более чем с сотней Мурддраалов, уничтожил их всех, но так ничего и не выяснил. Семираг только и удалось доказать, что Мурддраалы сами не знают, каким образом они это проделывают.

Неожиданно она поймала себя на том, что по-прежнему прижимает руки к желудку, где словно застрял ледяной ком. А ведь прошло много лет с тех пор, как она в последний раз испытывала страх где бы то ни было, кроме Бездны Рока, когда с трепетом предстала перед Великим Повелителем. Холодный ком таял по мере того, как она шагала к двери. Впоследствии надо будет проанализировать это ощущение. Конечно, Шайдар Харан отличается от всех виденных ею Мурддраалов, но он все же не более чем Мурддраал.

Второй ее пациент, как и Кабриана, тоже висел в воздухе. То был крепкий мужчина с квадратной челюстью, одетый в зеленый кафтан и такого же цвета штаны – подходящий наряд, чтобы прятаться в лесу. Световые колбы в этом помещении едва мерцали, казалось, они могут потухнуть в любой момент. Впрочем, то, что они еще горели, само по себе было чудом. К тому же особой надобности в ярком освещении не было, ибо для ее целей Страж Кабрианы никакого значения не имел. То, что требовалось, для какой бы цели это ни предназначалось, находилось в голове Айз Седай, и Мурддраалам было приказано ловить именно Айз Седай, но, по всей видимости, Айз Седай и Стражи казались им неразделимыми. Впрочем, в известном смысле так оно и было. До сих пор ей еще не представлялось возможности сломить одного из этих воителей, о которых ходило столько толков.

Его темные глаза буравили ее голову, пока она снимала и уничтожала его одежду и сапоги, как и наряд Кабрианы. Его могучее волосатое тело, бугрящееся твердыми мышцами, было покрыто шрамами. Он ни разу не вздрогнул. И не проронил ни звука. В отличие от Айз Седай, он не пытался бросить ей вызов, но спокойно и просто давал понять, что не сдастся. Расколоть этого малого, наверное, потруднее, чем его хозяйку. При обычных обстоятельствах работать с ним было бы куда интереснее.

Семираг помедлила, присматриваясь к этому человеку.

Было в его облике что-то… Напряженный рот и такие глаза, словно он уже боролся с болью. Ну, конечно, осенило Семираг. Так оно и было. Сработала эта странная связь между Айз Седай и Стражем. Как все-таки странно, что эти невежественные самоучки сумели создать нечто до сих пор не понятое никем из Избранных. Из того немногого, что Семираг знала об этой связи, следовало, что Страж, по всей видимости, испытывал те же ощущения, что и ее первая пациентка. Или приблизительно те же. В другое время это открывало бы интересные возможности для исследований, сейчас же означало лишь одно: он уже знал, с чем ему предстоит столкнуться.

– Твоя хозяйка не слишком хорошо о тебе заботилась, – промолвила Семираг. – Не будь она всего-навсего дикаркой, тебе не было бы нужды ходить со всеми этими шрамами.

Выражение его лица едва уловимо изменилось, словно он презрительно бросил: «Ну-ну».

На сей раз она сплела сеть вокруг центров удовольствия и начала воздействовать на них, мало-помалу наращивая интенсивность. Мужчина был умен. Он нахмурился, покачал головой и вперил в нее взгляд темных, холодных как лед глаз. Он понимал, что не должен испытывать все возрастающее наслаждение, и, хотя не видел свитую Семираг сеть, сообразил: все, что он чувствует, ее рук дело. А сообразив, решил бороться. Семираг едва сдержала улыбку. Несомненно, этот человек думал, будто противостоять удовольствию легче, чем боли. Между тем ей случалось ломать людей, возбуждая только центры удовольствия, хотя сама она от этого радости получала мало. Да и результат оказывался плачевным: как правило, пациенты готовы были на все, лишь бы вновь испытать ни с чем не сравнимое наслаждение, но ни о чем другом не могли и думать, и разум их распадался буквально на глазах. Отчасти именно по этой причине Семираг не испробовала этот метод на первой пациентке: от той требовались связные, вразумительные ответы. Ну, а это малый скоро усвоит разницу.

Разница. Семираг задумалась и поднесла палец к губам. Хотелось бы знать, чем именно, кроме роста, Шайдар Харан отличается от прочих Мурддраалов. Она не любила сталкиваться со странными фактами, а Мурддраал, поставленный, пусть даже временно, над Избранными, – это уже более чем странно. Ал’Тор ослеплен, все его внимание сосредоточено на Саммаэле, а Саммаэлю Грендаль позволяет знать ровно столько, чтобы он не испортил все своей непомерной гордыней. При этом, само собой, Грендаль и Саммаэль что-то замышляют, вместе или порознь. Саммаэль подобен софару с деформированными рулями, потерявшему управление, да и поступки Грендаль предугадать не легче. Они так и не усвоили, что единственный источник власти – Великий Повелитель, и он вручает ее кому заблагорассудится, руководствуясь своими резонами. Или… – она никогда не обмолвилась бы вслух – просто-напросто своей прихоти.

Немало беспокойства внушали ей и те Избранные, что исчезли неведомо куда. Демандред утверждал что они погибли, Семираг и Месана не разделяли его уверенности. Куда все-таки они подевались, и в первую очередь Ланфир? Семираг верила, что, если в мире существует хоть какая-то справедливость, судьба рано или поздно отдаст Ланфир в ее руки. Эта женщина всегда появлялась там, где ее вовсе не ждали, вела себя так, будто имела неоспоримое право совать нос в чужие дела, а когда ее вмешательство приводило к беде, ухитрялась вовремя скрыться. Могидин тоже хороша. Она вечно пряталась за чужими спинами, но до сих пор не исчезала на такой долгий срок, ибо считала необходимым время от времени напоминать, что тоже принадлежит к Избранным. Что же до Асмодиана, то этот изменник обречен, но, так или иначе, он тоже исчез. Присутствие здесь Шайдара Харана, как и полученные приказы, напоминало о том, что Великий Повелитель использует собственные методы для достижения собственных, лишь ему одному ведомых целей.

Все Избранные – не более чем фигуры на игровой доске. Они могут быть и Советниками, и Шпилями, но остаются при этом всего-навсего фигурами. И если Великий Повелитель тайно переместил сюда ее, то мог точно так же передвинуть куда-нибудь и Ланфир, и Могидин, и даже Асмодиана – почему бы и нет? Не исключено, что тот же Шайдар Харан передает секретные распоряжения Грендаль или Саммаэлю. Или Демандреду, или Месане. Их непрочный союз, если здесь можно применить это слово, означающее нечто крепкое, существовал уже долго, однако она не знала, получали ли они тайные приказы Великого Повелителя, так же как они не подозревали о полученных ею – тех, во исполнение которых она оказалась здесь или, например, послала в Тирскую Твердыню Мурддраалов и троллоков, дабы те сражались с Мурддраалами и троллоками Саммаэля.