Властелин колец
Шрифт:
Он повернулся к Пиппину:
– Когда я услышал это название, у меня, честно сказать, оборвалось сердце. И все же новости, если подумать, не так уж и плохи. Из слов Фарамира ясно, что, когда Враг сделал свой первый ход, Фродо был еще на свободе. Значит, Глаз еще много дней будет смотреть за пределы своей страны. Даже отсюда я чувствую его страх, Пиппин, страх и спешку. Он сделал ход раньше, чем собирался. Случилось что–то, что его подстегнуло.
Гэндальф смолк, размышляя.
– Между прочим, не исключено, что нам помогла твоя дурацкая выходка, малыш, — негромко проговорил он наконец. — Посчитаем–ка. Пять дней назад Враг должен был узнать, что Саруман разгромлен и Камень у нас. С другой стороны,
– Но… — начал Пиппин.
– Что там у тебя еще? Сегодня разрешаю только одно «но», не больше!
– Голлум, — выпалил Пиппин. — Как могло получиться, что они идут вместе, больше того — что Голлум у них вроде как за проводника? Я же видел, что Фарамиру это место, куда они отправились, нравится не больше, чем тебе. Что–то у них там не сладилось. Только что?
– Трудно сказать, — развел руками Гэндальф. — Но я давно подозревал, что Фродо и Голлум еще повстречаются. На счастье или на погибель — не знаю. А о перевале Кирит Унгол я пока говорить не хочу. Я страшусь предательства. Предательства, Пиппин! Но пусть будет, что будет. Не станем забывать, что иногда предателю случается предать самого себя и невольно послужить добру. Редко, правда, но такое бывает… Доброй ночи!..
Утро следующего дня напоминало скорее бурые вечерние сумерки, и люди, воспрявшие было, когда вернулся Фарамир, снова пали духом. Правда, крылатых Теней в этот день не видели, но иногда с высоты долетал слабый отзвук страшного крика, и люди, пораженные минутным ужасом, замирали на месте, а те, что были послабее, дрожали и плакали.
Фарамира в столице уже не было. «Отдышаться и то не дали, — шептались между собой люди. — Повелитель хочет от сына слишком многого. Он хочет, чтобы теперь, когда нет старшего, младший заменил и его…» Взоры то и дело обращались на север, и у всех на устах был один и тот же вопрос: «Где роханские всадники?»
Фарамир действительно покинул город не по собственному выбору. Наместник безраздельно правил в Совете и в тот день не расположен был слушать никого; но все же рано утром Совет был созван, и военачальники в один голос подтвердили: с юга угрожает слишком серьезная опасность, чтобы предпринять что–либо до прибытия роханских всадников. Все, что можно было сделать, — это поставить на стены воинов гарнизона и выжидать.
– Но нельзя с такой легкостью пренебрегать и внешними укреплениями, — строго возразил Дэнетор. — Стены Раммаса стоили нам слишком больших трудов. К тому же Враг должен дорого заплатить за переправу. Если он восхочет угрожать столице, ему не переправиться ни у Кайр Андроса, где болота, ни на юге, в Лебеннине, — там Река разливается слишком широко, и нужно снаряжать целый флот, чтобы переплыть ее. Удар придется на Осгилиат, как и в тот раз, когда Боромир преградил дорогу неприятелю.
– Но то была только пробная попытка, — заметил Фарамир. — Сегодня, даже если переправа обойдется Врагу в десять раз дороже, чем нам, мы потеряем неизмеримо больше, ибо он может без ущерба для себя пожертвовать целой армией, а нам дорог каждый отряд. И потом, если неприятель переправится успешно, отступление тех, кто защищает отдаленные посты, будет весьма затруднено.
– А что станет с Кайр Андросом? —
– На войне приходится рисковать, — невозмутимо возразил Дэнетор. — На Кайр Андросе достаточно большой гарнизон. Усилить мы его не сможем, ибо это слишком далеко. Но пусть все знают, что, если только у меня найдутся полководцы, готовые без колебаний выполнять приказы своего Повелителя, Реку и Пеленнор я без боя не отдам.
Все замолчали. После долгой тишины Фарамир подал голос.
– Я не хотел бы прекословить тебе, мой Повелитель, — сказал он. — Ты лишился Боромира, но я готов, если прикажешь, идти вместо него, куда бы ты ни послал меня, и сделаю все возможное, чтобы достойно заменить брата.
– Приказываю тебе идти, — изрек Дэнетор.
– Тогда прощай! — отозвался Фарамир. — И надеюсь, что мне удастся снискать твою благосклонность, если я вернусь!
– Смотря с чем ты вернешься, — ответил Дэнетор.
Последним, с кем говорил Фарамир перед тем, как отправиться на восток, был Гэндальф.
– Не спеши, не рискуй жизнью понапрасну, ни сгоряча, ни от горечи сердечной, — попросил его волшебник. — Ты еще будешь нужен для мирных дел. Отец тебя любит, Фарамир, и он вспомнит об этом прежде, чем наступит конец. Прощай!
Так благородный Фарамир отправился навстречу опасности, взяв с собой столько добровольцев, сколько можно было выделить из гарнизона крепости. Люди стояли на стенах, глядя в сторону разрушенного Осгилиата, и пытались разглядеть, что там происходит, — но все скрывала тьма. Многие обращали взоры к северу и мысленно считали лиги от Эдораса до Минас Тирита. «Придут ли роханцы? Не забыл ли Теоден старую дружбу?» — спрашивали они в тревоге.
– Теоден придет, — говорил Гэндальф. — Придет, но, скорее всего, слишком поздно. Посчитайте сами! Красная Стрела достигла Рохана не раньше чем третьего дня, а дорога от Эдораса неблизкая…
Первые вести докатились до Гондора ночью. С переправы на Андуине опрометью прискакал гонец и доложил, что из крепости Минас Моргул вышла большая армия и движется к Осгилиату. По дороге к ней присоединяются полки рослых и не знающих жалости Харадримов.
– Нам стало известно, что во главе армии снова стоит Черный Король, — добавил гонец. — Он еще на том берегу, но страх, идущий впереди него, уже перекинулся за Реку.
Этим грозным известием окончился третий день пребывания Пиппина в Минас Тирите. Мало кто смог заснуть в эту ночь. Всем было ясно, что надежды почти не осталось и что даже Фарамир не сможет долго защищать переправу на Андуине.
К утру тьма перестала сгущаться, но сделалась еще непереносимее. Сердца людей переполнял страх. Вскоре пришли тревожные вести. Враг переправился через Андуин; Фарамир, отброшенный к стенам Пеленнора, пытается собрать свои отряды у сторожевых застав, близ Насыпи, но противник располагает силами в десять раз большими…
– Если Фарамир будет отступать через поля Пеленнора, неприятель легко его настигнет, — сообщил примчавшийся гонец. — Переправа стоила Врагу дорого, но мы надеялись, что он заплатит дороже. Оказалось, что в восточном Осгилиате давно уже тайно подготовили плоты и баржи. Они в один миг заполнили реку — все равно что черные жуки!.. Но не в этом дело. Черный Король — вот наша погибель! Мало кто может устоять и не обратиться в бегство, заслышав о его приближении. Его собственные подданные дрожат и разбегаются перед ним и по его слову готовы лишить себя жизни.