Властелин колец

Толкин Джон Рональд Руэл

Но вот настал день, когда Торин случайно повстречал Гэндальфа, и встреча эта бесповоротно изменила судьбы наследников Дьюрина, не говоря уже о прочих последствиях, куда более важных, чем дела гномьих династий. Случилось так, что однажды Торин, возвращаясь к себе на запад, заночевал в Бри [812] [813] . В то время в брийской корчме находился Гэндальф. Он остановился в Бри по пути в Заселье, где не был уже около двадцати лет. Волшебник устал от трудов и надеялся отдохнуть.

812

25 марта.

Эта дата совпадает с датой гибели Великого Кольца. См. прим. к гл.4 ч.6 кн.3, …в Гондоре Новый Год будет начинаться 25 марта.

813

Это случилось 25 марта 2941 года.

Среди многих других вещей, тревоживших его в то время, была и опасность, которой подвергался Север. Гэндальф уже знал, что Саурон замышляет новую войну и намерен, войдя в силу, сразу же напасть на Ривенделл. Остановить натиск с Востока, не дать Саурону вернуть земли Ангмара и северные перевалы могли только гномы с Железных Гор, и никто более. За их владениями, однако, лежали земли, опустошенные драконом. А если Саурон использует дракона, это может грозить ужасными последствиями. Но как покончить со Смаугом?

Об этом–то и размышлял Гэндальф, когда перед ним внезапно вырос Торин со словами:

«Достойный Гэндальф, я знаю тебя только в лицо, но я рад был бы поговорить с тобой. В последнее время мои мысли так часто обращались к тебе, словно кто–то желал нашей встречи, желал, чтобы я отправился на твои поиски. Так бы я и поступил — если бы только знал, где искать!»

Гэндальф посмотрел на него в изумлении.

«Странно, странно, Торин Дубощит! — воскликнул он. — Я тоже думал о тебе, и, хотя теперь мой путь лежит в Заселье, я не оставлял мысли посетить и твой дворец!»

«Можешь, конечно, называть мое жилище дворцом, если тебе угодно, — ответил Торин, — но — увы! — это всего лишь бедное пристанище изгнанника. Так вот, говорят, что ты мудр и тебе ведомо больше, чем любому из живущих; кроме того, мне есть что сказать тебе и я нуждаюсь в твоем совете».

«Непременно загляну, — отозвался Гэндальф. — Мне сдается, у нас есть по меньшей мере одна общая забота. Дело в том, что я день и ночь думаю о драконе из Эребора и сильно сомневаюсь, чтобы внук Трора напрочь позабыл о нем».

Легенды рассказывают, что встреча эта решила многое: Гэндальф, желая помочь Торину, составил некий хитроумный план, а Торин назначил своим товарищам встречу в Заселье и выступил с ними оттуда в поход к Одинокой Горе, причем все это потом имело самые непредвиденные последствия. Здесь, однако, речь пойдет только о том, что непосредственно касается племени Дьюрина.

Бард из Эсгарота убил дракона, но в Дейле разыгралось жестокое сражение. Услышав о возвращении гномов, орки тут же двинулись к Эребору; их вел Болг, сын Азога, того самого вождя орков, которого Даин убил, будучи еще подростком. В этой первой битве за Дейл Торин Дубощит был смертельно ранен; когда глаза его закрылись, гномы похоронили его под Горой с Аркенстоном на груди. Бок о бок с ним пали Фили и Кили, его племянники. Даин Железная Пята, двоюродный брат Торина, подоспевший на помощь из Железных Гор, старший законный претендент на трон после Торина, стал королем Даином II, и Королевство–Под–Горой возродилось, как того и желал Гэндальф. Даин показал себя великим и мудрым властителем, в его дни гномы снова обрели былое могущество и стали жить в достатке и изобилии.

В этом же году (2941), ближе к концу лета, мнение Гэндальфа наконец возобладало над мнением Сарумана и получило перевес в Белом Совете. Решено было атаковать Дол Гулдур. Саурон отступил и укрылся в Мордоре, где, как он полагал, ему ничто не грозило. Поэтому, когда началась Война, главный удар обрушился на юг, но свободной рукой — а руки у Саурона выросли длинные — он мог бы причинить Северу немало бед, не стой у него на пути короли Даин и Бранд. Все вышло так, как говорил Гэндальф Фродо и Гимли, когда, уже после победы, они на короткий срок собрались все вместе в Минас Тирите. Вестей о том, что творилось в дальних странах, ждать пришлось недолго.

«Я

горевал по Торину, — сказал тогда Гэндальф, — а теперь идет молва, что пал и Даин, — в Дейле снова разыгралась битва, как раз в тот день, когда мы сражались у этих стен. Я мог бы сказать, что это тяжелая утрата, если бы не уместней было назвать это чудом. Кто бы мог подумать, что в столь преклонные лета Даин еще способен держать топор и его рука все так же могуча, — а говорят, он явил свою силу в полной мере, когда сражался, стоя над телом короля Бранда у Врат Эребора, покуда небо над ним не потемнело! Но дела могли обернуться иначе — и много хуже. Когда будете вспоминать о великой битве на полях Пеленнора, не забывайте о боях в Дейле и доблести народа Дьюрина. Подумайте, что могло бы произойти, если бы не они! Подумайте о драконовом пламени и свирепых мечах, опустошающих Эриадор, представьте себе ночь, которая опустилась бы на Ривенделл… Гондор мог бы остаться без Королевы… Мы же, возвратясь с победой, не нашли бы у себя дома ничего, кроме пепла и развалин. Но этого удалось избежать — и все благодаря тому, что когда–то в один прекрасный вечер, в самом начале весны, я повстречал в Бри Торина Дубощита. Как говорят в Средьземелье, счастливый случай!» [814]

814

«Случай» в устах Гэндальфа почти всегда означает указание на вмешательство Провидения. См. подробно о «случае» у Толкина в прим. к гл.2 ч.3 кн.2, С тех пор, как мы прошли Аргонат, я делаю только ошибки.

Дис приходилась Траину II дочерью. Из женщин–гномов в этой летописи упоминается только она одна. Гимли рассказывал, что у гномов вообще мало женщин, — они составляют едва ли треть от всего племени. Родные места они покидают редко и только в случае крайней нужды. Путешествуя, они одеваются как мужчины; к тому же гномы–женщины так похожи на гномов–мужчин голосом и обличьем, что глаза и уши посторонних их друг от друга не различают. Это дало повод к хождению среди людей нелепых россказней о том, что у гномов якобы совсем нет женщин и гномы–де «растут из камня» [815] .

815

Ссылка на североевропейские верования (ср. о гномах (карликах) в «Старшей Эдде» («Пророчество вёльвы»)).

Именно из–за малочисленности женщин племя гномов пополняется очень медленно и каждый раз, когда судьба отнимает у гномов безопасный дом и очаг, оказывается перед угрозой вымирания. Большую роль здесь играет то, что гном–мужчина никогда не берет себе более одной жены, а гном–женщина — более одного мужа, причем и те и другие очень ревнивы — как, впрочем, во всем, что касается их законных прав. Но беда еще и в том, что семьей обзаводится далеко не каждый гном, а в лучшем случае один из трех. Да и женщины–гномы не всегда выходят замуж: одна вовсе не хочет замужества, другая желает соединить судьбу только с тем, кого избрала, а если это невозможно, отказывается от брака вообще, — и так далее. Что до гномов–мужчин, то большинство из них и не помышляют о браке, предпочитая с головой уйти в ремесло.

Из гномов поздних поколений особо прославился Гимли, сын Глоина, ибо он был одним из Девяти Пеших, сопровождавших Кольцо, не расставался с Королем Элессаром до самого конца войны и получил прозвание Друга Эльфов из–за великой дружбы, которая была промеж ним и Леголасом, сыном короля Трандуила, а также из–за его почитания Госпожи Галадриэли.

С падением Саурона Гимли привел на юг гномов из Эребора и стал Князем Блистающих Пещер. Он и его народ совершили в Гондоре и Рохане множество славных деяний. Для Минас Тирита гномы выковали ворота из стали и мифрила взамен старых, разбитых Королем–Чернокнижником. Привел на юг своих родичей из Зеленой Пущи и Леголас, и они поселились в Итилиэне, и тот край вновь стал прекраснейшей из всех западных земель.