Властелин Колец
Шрифт:
То ли благодаря опыту скитальца, то ли по другой причине, но за весь день они не видели, не слышали и не встретили ни двуногих (если не считать птиц), ни четвероногих, кроме лисицы и нескольких белок. На следующий день они взяли курс прямо на восток, и все вокруг по-прежнему было тихо и мирно. На третий день после выхода из Бригорья они вышли из леса – и назад не вошли. Местность здесь окончательно понизилась и выровнялась, но идти стало труднее. Бри осталось далеко позади, началось дикое бездорожье и пошли
Почва была сырой, полосами росли болотные травы, между ними то и дело встречались лужи и болотца, в камышах верещали мелкие пичуги. Идти приходилось осторожно, искать сухие участки, стараясь не промочить ноги и не сбиться с курса. Сначала они шли бодро и сразу покрыли довольно большое расстояние, но постепенно их передвижение стало медленным и даже опасным. Болота были коварны и изменчивы, даже скитальцы не знали здесь постоянных троп. Путников замучила мошкара: она тучами носилась в воздухе, лезла в волосы, забиралась под штанины и в рукава.
– Меня живьем едят! – восклицал Пипин. – В этих Мошкариных Топях комарья больше, чем воды!
– Интересно, чем они питаются, когда не могут добыть хоббита? – спросил Сэм, расчесывая шею.
Первый день в этом отвратительном безлюдном месте дался им очень тяжело. Место для ночлега было сырым, холодным и неудобным, а ненасытные насекомые не давали спать. Вдобавок, в камышах и в осоке во множестве водились какие-то неприятные твари сродни сверчку и, по-видимому, зловредные. Всю ночь они беспрестанно зудели: «З-заедим-з-закусим!» От этого помешаться можно было, хоббиты еле выдержали.
Следующий, четвертый день пути был ненамного легче, и ночь ненамного спокойнее. «Зазуды», как их прозвал Сэм, отстали, но тучи мошкары висели над ними по-прежнему.
Когда Фродо лежал ночью на траве, усталый до того, что не мог закрыть глаза и заснуть, ему показалось, что далеко-далеко на востоке мелькнула вспышка, потом еще и еще – много раз. Это не мог быть рассвет, до которого оставалось еще несколько часов.
– Что там за свет? – спросил он Долгоброда, который встал и вглядывался в ночь.
– Не знаю, – ответил тот. – Очень далеко, не разберу. Как будто молния отскакивает от верхушек холмов.
Фродо снова лег, но ему еще долго виделись белые вспышки и на их фоне – высокий темный силуэт скитальца, молча вглядывавшегося во тьму. Потом он заснул неспокойным сном.
На пятый день, пройдя совсем немного, они оставили позади последние болотца и заросли камыша. Начался подъем. Вдали на востоке прорисовались крутые холмы. Самый высокий стоял отдельно от остальных. Верхушка у него была словно срезанная.
– Это гора Ветров, – объяснил Долгоброд. – Древний тракт, который мы оставили далеко справа, обходит ее с юга, почти у самого подножья. Мы туда должны дойти завтра к полудню, если никуда не свернем. Надо постараться.
– Почему? – спросил Фродо.
– Да потому что неизвестно, что мы найдем, когда доберемся туда. Там Тракт
– Но мы ведь надеялись встретить там Гэндальва?
– Надеялись, но надежды совсем мало. Если он вообще пройдет здесь, он может миновать Бри и не знать, что мы тут. Встретиться мы можем, только если случайно подойдем одновременно; долго ждать друг друга и ему, и нам одинаково опасно. Раз Всадники не нашли нас в пустоши, значит, вернее всего, тоже пойдут к горе Ветров. С нее далеко видно. В этих землях полно птиц и зверей, которые тоже могут нас заметить издалека, хотя бы сейчас, когда мы так открыто стоим. Не всем птицам можно верить, а есть шпионы и похуже их.
Хоббиты с опаской покосились на дальние холмы. Сэм поднял глаза в блеклое небо, словно думал, что над ними уже летают враждебные ястребы или орлы.
– Ну, ты умеешь нагнать страху, Долгоброд! – сказал он.
– Так что ты предлагаешь? – спросил Фродо.
– Наверное, вот что, – медленно и словно неуверенно ответил скиталец. – Лучше всего нам пойти отсюда на восток как можно прямее, и выйти не к самой горе Ветров, а к цепи холмов. Там я разыщу тропу, которая подводит к горе с севера и при этом прячется за камнями. Ну и – будь, что будет!
Целый день, пока не наступил ранний холодный вечер, они шли и шли. Под ногами стало суше, растительность постепенно исчезала. На болотах позади залег плотный туман. Изредка в воздухе разносились жалобные крики незнакомых птиц. Когда круглое красное солнце скатилось в плотный сумрак на западном горизонте и наступила мертвая тишина, хоббиты подумали о том, как весело светили им когда-то в закатных лучах окна Торбы.
В конце дня им попался ручей, который сбегал с холмов и пропадал в болотистой низине. Они пошли вдоль него и, только когда стемнело, сделали привал на его берегу в чахлом ольховнике. На фоне ночного неба перед ними уже вырисовывались хмурые безлесные спины холмов.
В эту ночь они выставили часового, а скиталец, похоже, так и не ложился. Луна прибывала и всю первую половину ночи обливала землю холодным сероватым светом.
Утром с восходом вышли в дальнейший путь; было свежо, даже морозно, небо светилось бледной голубизной. Хоббиты чувствовали себя бодро. Они уже втянулись в ходьбу и могли долго пробыть на ногах на скудном рационе – в Хоббитшире они сказали бы, что так можно ноги протянуть. Пипин вдруг заявил, что Фродо стал вдвое толще того хоббита, которого все знали раньше.
– Чепуха, – сказал Фродо, затягивая пояс. – От меня на самом доле намного меньше осталось. Если процесс похудения не прекратится, я стану призраком.
– Кончайте болтать об этих вещах! – неожиданно рассердился Долгоброд.
Холмы приближались, – неровная гряда высотой почти в тысячу локтей, в гребне которой были провалы и проходы, ведущие на восток; хоббиты видели заросшие развалины старинных укреплений, обомшелые остатки стен и рвов, древней каменной кладки.