Властелин Колец
Шрифт:
– Не представляю, как мы сможем растянуть запасы еды до конца, – сказал Фродо. – Последние дни мы питались скудно, и сегодняшний ужин на пир не похож; но мы съели больше, чем могли себе позволить, если впереди еще две недели пути. А вдруг и за две не дойдем?
– Еда вокруг найдется, – сказал Долгоброд. – Ягоды, коренья, травы; если понадобится, я и поохотиться сумею. До зимы не бойтесь погибнуть от голода. Плохо лишь, что собирательство и охота отнимают много времени, а нам надо спешить. Поэтому затяните пояса и утешайтесь надеждой на трапезы в Доме Элронда!
Стало еще темней и холодней.
Выглядывая из-за края котловинки, хоббиты ничего не видели: унылый серый пейзаж тонул в тенях. На небо, слегка посветлевшее, понемногу выплывали звезды. Фродо и его друзья жались к костру, закутавшись во все теплое, что у них имелось, и укрывшись одеялами. Скиталец довольствовался одним своим плащом и сидел несколько поодаль, задумчиво потягивая трубку. Наступила ночь, костер разыгрался живым огнем, и Долгоброд стал рассказывать хоббитам разные истории, чтобы отвлечь их от мыслей об опасностях. Он знал массу старинных преданий и легенд об эльфах и людях, о благородных и подлых деяниях Предначальной эпохи. Слушая его, хоббиты удивлялись
– Расскажи нам про Гил-Гэлада, – неожиданно попросил Мерри, когда Арагорн закончил повесть о древних эльфийских королевствах. – Ты знаешь конец той старой баллады, которую переводил Бильбо?
– Конечно, знаю, – ответил Долгоброд. – И Фродо ее тоже знает, потому что эта история связана с нашим общим делом.
Мерри и Пипин посмотрели на Фродо, уставившегося в огонь.
– Я знаю лишь то, что мне рассказал Гэндальв, – сказал Фродо, подумав. – Гил-Гэлад был последним великим королем эльфов в Среднеземье. Гил-Гэлад на их языке означает «Звездное сияние». Вместе с Элендилом, Другом эльфов, он отправился в страну…
– Нет! – прервал его Долгоброд. – Об этом нельзя говорить сегодня ночью, когда рядом бродят слуги Врага. Если нам удастся добраться до Дома Элронда, услышите там всю историю без сокращений.
– Тогда расскажи нам что-нибудь другое о давних делах, – попросил Сэм. – Расскажи об эльфах до заката их государства. Мне бы очень-очень хотелось послушать сейчас еще об эльфах, а то темнота со всех сторон давит!
– Хорошо, я расскажу вам о Тинувьель, – сказал Долгоброд. – Расскажу коротко, потому что история эта длинная, и конца ее никто не знает. Кроме Элронда, сейчас никто не помнит, как рассказывалась она в древности. Это красивая история, хотя и печальная, как все легенды Среднеземья, но может быть, она вас развлечет и подбодрит.
Он минуту помолчал, а затем, вместо того, чтобы начать говорить, негромко запел:
Зеленые листья и стрелы трав,Высокий болиголов…Звездное время – час забавЭльфов гор и лесов.Там Тинувьель ведет хоровод –Слышишь – флейта запела близко?На волосах ее отблеск звезд,И в платье – звездные искры.Иззябший Берен спустился с гор –Под ногами шуршали листья,Он дошел до синих эльфийских озер,Удивленный, остановился.Он пришел из зимы – здесь царила весна,В хороводе увидел деву.Танцевала она, и волос волнаЗа плащом ее в танце летела.Всю усталость сняла колдовская ночь,Он рванулся вперед оленем –Ветви спутались, эльфы умчались прочь,Лунный луч заплясал над тенью.Деву светлую в чащу унес хоровод,И музыки смолк зов.Берен один бесцельно бредетСреди молчащих лесов…И с этих пор в лесах НельдоретПокоя он не находит.Не может забыть волшебный светИ девушек в хороводе.То блеск ему чудится вдали,То слышится шорох шагов,То песня доносится из-под земли,Где вянет болиголов…Из лесов не ушел он, а долго искалВ звездном свете и блеске светил…Но кого – не знал, почему – не знал,И поэтому не находил.А однажды, когда из глухих чащВетер снег выметал в апрель,Показалось ему, что он видит плащТанцующей Тинувьель.Прошла зима, и ТинувьельПесней будит леса.В ней Эсгальдуны журчащая трельИ птичьи голоса.Услышал песню ее человек,Сорвал цветок Эланор –И узнал, что бессмертную любит навекРыцарьДолгоброд вздохнул, опять помолчал, а потом стал рассказывать:
– Эта песня сложена по образцу эльфийских Анн-теннат, ее очень трудно перевести на всеобщий язык, так что вы слышали лишь неумелое эхо настоящей песни. Она рассказывает о встрече Берена сына Барахира с Лютиэнь Тинувьель. Берен был смертным человеком, а Лютиэнь – дочерью Тингола, короля эльфов Среднеземья. Это было в те дни, когда мир был молод. Ни раньше, ни позже мир не произвел на свет девушки красивее, чем Лютиэнь. Ее красота сияла, как звезда над туманными странами севера, а лицо светилось. В те времена на севере, в Ангбанде, жил Великий Враг. Саурон из Мордора был всего лишь его слугой. Западные эльфы вернулись в Среднеземье, объявили злым силам войну, они хотели отвоевать украденные Сильмарилы. Отцы людей в Давние дни помогали эльфам. Но Враг победил, Барахир пал в бою, а Берен, избежав гибели, пробрался через Горы Ужаса в сокровенное королевство Тингола в лесах Нельдорет. И здесь увидел Лютиэнь, когда она танцевала и пела на поляне у заколдованной реки Эсгальдуны. Он назвал девушку Тинувьель, что на древнем языке означало «соловей». Потом им выпало много испытаний, и долго длилась разлука двух влюбленных, и Берен был схвачен Врагом. Тинувьель спасла его из подземелий Саурона, они вместе одолели множество опасностей и даже свалили с трона Великого Врага и вынули из его Железной Короны один из трех Сильмарилов, камень, который светился ярче двух других. Они хотели вручить его в дар королю Тинголу от дочери в день ее свадьбы. Но случилось так, что волк, прибежавший от стен Ангбанда, убил Берена. Берен умер в объятиях своей Тинувьель.
Тогда она добровольно выбрала удел смертных, согласилась умереть для мира, чтобы пойти вслед за любимым. В песне поется, что они снова встретились за Морями Разлуки и ненадолго вернулись живыми в зеленые леса, а потом вместе ушли из земных пределов в иные. Так случилось, что из всех эльфов лишь одна Лютиэнь Тинувьель умерла и покинула мир, а эльфы потеряли ту, которую любили больше всех. Но ее потомство дало начало роду властителей-полуэльфов. До сих пор живы правнуки Лютиэнь, и сказано, что ее род никогда не угаснет. Элронд из Райвендела принадлежит к этому роду. От союза Берена и Лютиэнь родился Диор, наследник Тингола. Дочь Диора, Эльвинга Белоснежная, стала женой Эарендила. А он отчалил из земных туманов в небесные моря с камнем Сильмарилом во лбу. От Эарендила пошли властители Нуменора или Заокраинного Запада…
Долгоброд-Арагорн рассказывал, а хоббиты не сводили глаз с его необычно вдруг ожившего, освещенного красноватым отблеском огня лица. Его глаза блестели, голос звучал красиво и значительно. Над его головой сверкало звездами черное небо.
Вдруг над горой Ветров появилось свечение, из-за горы медленно выплыла прибывающая луна, озарив все, что раньше было в тени, и звезды над вершиной и над головой Арагорна померкли. Скиталец кончил повесть.
Хоббиты зашевелились, разминая кости и потягиваясь.
– Смотрите, – сказал Мерри. – Луна высоко: наверное, поздно уже.
Все посмотрели вверх, и в ту же минуту увидели на вершине горы маленький черный силуэт на фоне луны. Может быть, просто крупный камень или скальный выступ в обманчивом мерцании ночного света? Сэм и Мерри встали и пошли прочь от огня. Фродо и Пипин остались сидеть. Оба молчали. Долгоброд всматривался в лунный свет над вершиной. Все казалось тихо и спокойно, но теперь, когда Арагорн тоже молчал, сердце Фродо сжалось от леденящего страха. Он съежился и подвинулся к огню. Тут от края котловинки прибежал Сэм.
– Я не знаю, что там, – сказал он, – но мне вдруг страшно стало. Ни за что отсюда не вылезу. Мне почудилось, что там по склону что-то ползет.
– Ты что-нибудь видел? – спросил Фродо, вскакивая на ноги.
– Нет, хозяин, ничего не видел, но я же не останавливался.
– Я что-то видел, – сказал Мерри. – Но, может быть, померещилось. Там, западнее, где тень от холмов, а за ней лунный свет. Я подумал, что там две или три черные фигуры, и что они движутся сюда.
– Все спиной к костру, ближе к огню! – закричал Долгоброд. – Взять из костра ветки подлиннее!