Властелин моих ночей

Найтингейл Эл

– Хочешь, научу тебя? – предлагает он, обернувшись. – Клянусь, с кием в руке, прогнувшаяся в спине, ты будешь неотразима.

– Не хочу, – возражаю вяло.

– Не хочешь играть или быть неотразимой?

– Ни того, ни другого. Хочу быть свободной! – кричу, забыв о предупреждении не проявлять характер так бурно. – И ты, Рон Купринг, прекрасно

знаешь об этом.

Непокорной и дерзкой он позволяет мне быть в постели. Или в любом другом месте, но только когда мы занимаемся сексом. Во всех остальных случаях мне отведена роль сопровождающей – молчаливой и покорной.

– Тебе нельзя! – бросает он коротко и возвращается к игре.

Шар катится по зеленому сукну, покорный удару Рона. Кажется, нет такой вещи, которая не покорна его рукам. Даже эти треклятые шары.

И я.

Я тоже его вещь, которую можно использовать по необходимости, а после спрятать подальше. И все его разговоры о чувствах и даже признания в любви – это только слова. Тем более произносимые во время пика наслаждения. Они не считаются. По крайней мере, для меня.

Короткий стук в дверь. Рон Купринг разрешает войти, и официант устанавливает на отдельном столике поднос с алкоголем и закусками.

– Выпьешь со мной? – предлагает Рон. Наливает в два стакана коричнево-золотой напиток.

Делаю маленький глоток и закашливаюсь. До чего же едкая жидкость: как будто кипятком все внутри обдало. Пытаюсь глубоко вздохнуть, но становится только хуже. Из глаз брызжут слезы.

Но вместе с этим по телу разливается приятная теплая волна. Наверное, впервые попробовать виски – все равно что впервые быть с мужчиной. Немного страшно, больно и в тоже время приятно. При условии, что виски качественный, а мужчина опытный.

– Вот, возьми. – Рон кладет мне в рот кусочек шоколада.

Точнее, пытается, но я успеваю вовремя отвернуться. Не люблю сладости!

– Хорошо, тогда так. – Он протягивает стакан холодного молока.

А вот это другое дело. Так пить виски мне

нравится, он приобретает более мягкий вкус и не так жжет горло. К тому же этот контраст между обжигающе-едким и холодным и мягким завораживает.

Пока я дегустирую, Рон перестает играть в бильярд. Откладывает кий и переключает внимание на меня. Его руки ложатся на мою талию, проходятся вдоль спины, словно случайно расстегнув молнию платья. И вот оно уже бесформенной массой спадает к моим ногам.

– Мне казалось, это место не для таких игр, – замечаю, изо всех сил стараясь преодолеть такую знакомую волну возбуждения, готовую накрыть с головой и заставить надолго покинуть реальность.

– Для этих развлечения подходит любое место, – заверяет Рон.

Снимает с меня трусики и, опустившись на колени, стягивает чулки. Я чувствую его горячее дыхание на своем лоне и закашливаюсь, подавившись молоком. Невозможно думать о чем-то еще, когда Рон Купринг ведет себя так. Он уже достаточно хорошо изучил мое тело и знает, что и как мне нравится. В его руках я становлюсь покорной, податливой. Он как музыкант-виртуоз, а я – его инструмент.

Меня приподнимают за бедра и укладывают на стол. Все, что я могу, – это испустить слабый звук протеста. Но пальцы мои непроизвольно зарываются в волосы Рона, спускаются к широким плечам и ласкают их.

Он заставляет меня откинуться на стол, и я чувствую прикосновение жесткого шерстяного сукна к обнажённой спине. Шары раскатываются в разные стороны от меня. Один шар даже попадает в лузу.

– Ты выиграла, детка! – восторженно замечает Рон. – Дуплет! За это положено вознаграждение.

Он придвигает мои бедра к краю стола, закидывает ноги себе на плечи, а сам все еще стоит на коленях. Мне стыдно, неловко – и вместе с тем обалденно. Сейчас кажется, будто это не Рон Купринг имеет надо мной огромную власть. А наоборот. Будто это я отдаю приказы, а он их выполняет.

Конец ознакомительного фрагмента.