Властелин Окси-мира
Шрифт:
Печь была небольшая, высотой в метр.
Чтобы добыть материалы, найти рабочих, обеспечить финансирование, потребовались поистине титанические усилия. В эти дни с особой яркостью проявились удивительные способности Александра Ивановича Семёнова.
Семёнов был старый партизан из отряда Лазо, воевавший с белыми и японцами в Приморье. Его сажали в тюрьмы, пытали. Он бежал, страшными таёжными тропами выбирался к партизанам. И снова продолжал борьбу.
Он был похож на медведя: крупный, массивный, с мягкой походкой. Огромная голова, толстая шея, тяжёлые плечи. И жёсткое лицо. «Костляво-костистое», –
Семёнов не был ни инженером, ни техником. Но обладал поразительным умением схватывать. Впервые в жизни увидев дифференциальное уравнение, он только вздохнул. А через три дня свежий, будто он не сидел ночи над книгами, попросил: «Дайте-ка глянуть. Ага, это дифференциальное можно решить проще».
Впрочем, молодых инженеров, окончивших институты и выбранных Чекиным, трудно было удивить дифференциалами. Их поражало другое – энергия этого человека. Семёнов никогда не падал духом, не терял веры в успех. «Человеческая фантазия слишком слаба, чтобы придумать невозможное», – говорил он.
В мягких унтах, с неизменной изогнутой трубкой, он был неутомим. Казалось, в нём зажжён, чтобы гореть всю жизнь, вечный огонь. Он так и умер в движении. Торопился по делам, а сердце вдруг остановилось.
Печь построили. Испытали. Взрыва не произошло, опыт закончился благополучно. Полученный газ имел нужный состав. И после очистки его вполне можно было использовать для производства аммиака.
Печь, однако, не дала металла. Только шлак. Это вызвало бурю веселья у металлургов. «Замечательная печь, – хохотали они. – Настоящая химическая установка для производства шлака и газа. А чугун вообще ни к чему. Он даже мешает, вредная примесь Нужно просто убрать слово „доменная“, и всё будет чудесно…»
Яростный штурм библиотек помог объяснить причины. Печь была слишком маленькой. При таких её размерах потери тепла огромны, и его не хватает, чтобы полностью расплавить руду, «вытопить» из неё железо и получить чугун.
Нужно было строить большую печь, настоящую домну. Но где строить? Откуда взять деньги, оборудование, материалы?
Профессор Чекин пошёл на приём к «самому» – к Серго Орджоникидзе, наркому тяжёлой промышленности. Чекин отлично понимал всю трудность задачи. Что он мог сказать? Что печь дала хороший газ, пригодный для синтеза аммиака? Металлурги {а их нарком, конечно, пригласит) лишь насмешливо пожмут плечами. И в чём-то будут правы. Ведь в конце концов домна предназначена действительно не для производства водородно-азотной смеси…
Он скажет, что домна не взорвалась. Металлурги возразят, что это была вовсе не домна, а небольшая печь неизвестного назначения. Потому что домна, насколько им известно, выплавляет чугун, а не шлак. Маленькие размеры, низкая температура? Вот именно, при нормальных размерах температура возрастёт, и печь вместе с этой смесью так грохнет…
Нарком не химик, значит, ему трудно будет представить все преимущества, которые даст получение водородно-азотной смеси. Он и не металлург и не сможет досконально взвесить, насколько серьёзна опасность взрыва, поверит доменщикам.
Орджоникидзе выслушал
– Я возьму!
Успокоился, заулыбался. Он уже принял решение.
– Дело нужное. Домну будем строить, – сказал он твёрдо. – Люди, деньги, материалы – всё трудно. Но найдём. Для такого дела найдём. – И уже у дверей кабинета, прощаясь с Чекиным, он засмеялся и тихо добавил: – Если надо будет, ничего не пожалею. Последнюю рубашку отдам для такого дела.
О совещании у наркома Чекин в институте рассказал коротко. Но слова наркома он повторил. Считал, не ему одному, всему коллективу сказано:
«Последнюю рубашку отдам для такого дела…»
ПОСЛЕ ВЗРЫВА
Место, где будет вестись строительство, выбирают, обычно мучительно и долго. Предлагается множество вариантов: у каждого свои достоинства, свои недостатки. Вспыхивают споры. Кого-то называют «консерватором», получая в ответ обидный упрёк в «легковесности».
При строительстве первой в мире кислородной домны всё было по-другому. Без споров. Домну можно было строить только там, где есть кислород. Достаточно мощная кислородная установка имелась лишь на одном заводе в стране – на Чернореченском химическом комбинате. Выбирать было не из чего.
Вариант, подсказанный бедностью, имел много достоинств. Чернореченский комбинат, расположенный недалеко от города Горького, – колыбель русской химии. С него начиналась химическая промышленность России. Опыт, традиции, специалисты – огромное и по тем временам редкое богатство. Кислородный цех комбината строился немецкой фирмой Линде. Конечно, цех устарел. Но имя Линде, создателя первой промышленной установки для получения кислорода методом глубокого охлаждения, гарантировало надёжность.
На этот раз решили строить настоящую домну. Специалисты учли производительность кислородного цеха и выбрали подходящие размеры. Объём печи 25 – 30 кубических метров.
Сразу встала почти неразрешимая проблема – материалы. С материалами было так трудно, что даже нарком тяжёлой промышленности не всегда мог «достать» металл или огнеупоры.
Вездесущие «разведчики» института узнали, что на одном из заводов есть небольшая бездействующая печь. Орджоникидзе помог немедленно. Было дано разрешение демонтировать домну и перевезти её на комбинат. Дело сразу пошло.
К этому времени всё помнящий и всё предусматривающий профессор Чекин привлёк к работе металлургов. Найти их было нелегко, металлурги упорно не верили в кислород. Но директор института считал, что нет правил без исключений.
Вадим Всеволодович Кондаков недавно окончил Свердловский металлургический институт. Само по себе это ещё ничего не доказывало. Чекин знал, что есть сколько угодно молодых консерваторов. Однако Кондаков, кроме института, окончил ещё Свердловскую консерваторию по классу рояля. Это говорило о широте интересов, о кругозоре.