Властелин Призраков

Йепп Лоуренс

Спок устало махнул рукой.

– Разве это так уж важно? Могут измениться условия спора, но не его предмет, – он выразительно кивнул головой, желая подчеркнуть значимость сказанного. – Эмоции могут стать тиранами, более жестокими, чем все кровожадные императоры, вместе взятые, и послужить причиной чудовищных злодеяний. И давайте закончим спор. Прошу только об одном: отнеситесь уважительно к любому решению принца. Не осуждайте его.

Старый слуга бросил исподлобья оценивающий взгляд на своего оппонента, потом на хозяина.

– Не

знаю, что хуже: глупец, сознающий свой долг, но отказывающийся его выполнять, или глупец, не желающий даже признавать свои обязанности, – он ткнул пальцем в принца. – Но, принимая решение, не забывайте, что в вашей груди бьется сердце ангирийца.

– Потому-то мои ноги не в ладах с сердцем, – принц ускорил шаг, как будто хотел убежать куда глаза глядят. – Они, кажется, готовы унести меня подальше от Ангиры и от ее проблем.

Бегом они быстро преодолели последнюю сотню метров коридора и, с трудом переведя дыхание, остановились перед часовней. Байбил торопливо распахнул дверь и, пропустив спутников вперед, закрыл ее за собой.

Часовня представляла собой небольшое – площадью, примерно, в сорок квадратных метров – помещение с низким потолком. Вдоль грубо отесанных каменных стен тянулись ряды разнообразных статуй, загромождая, окружая многочисленные алтари. Статуи относились к различным школам мастеров и к разным эпохам. Очевидно, бесчисленные поколения ангирийцев собирали их в святилище.

Принц указал рукой на статую, голова которой была обмотана соропой так, что лицо скрывалось в тени.

– Если не ошибаюсь, это и есть Лорд-призрак, Всемогущий Повелитель Преисподней.

Рука статуи сжимала такую же, как у принца, «ловушку для теней».

Зулу невольно вздрогнул:

– Надеюсь, он не такой шутник, как вы.

– О., у него очень своеобразное чувство юмора. В полной мере оно проявляется лишь тогда, когда он выбирает, каких людей забрать в свой темный мир, а каким сохранить жизнь.

Тем временем Спок внимательно оглядывался по сторонам.

– Все это очень интересно, но где же богиня милосердия?

Принц растерянно потер лоб рукой.

– Не знаю. Давайте поищем. И, честно говоря, я предпочел бы, чтобы на Ангире господствовало единобожие.

– Мы с мистером Зулу забаррикадируем дверь, а вы ищите богиню, – Спок подозвал коллегу к скамье, стоящей у стены.

Байбил, приблизясь к центральному алтарю, удивленно всматривался в одну из статуй.

– Да простит меня Великое Множество, но я не ожидал увидеть это здесь.

– Ты нашел богиню милосердия? – порывисто обернувшись, оживленно спросил наследник.

– Нет, вашего деда, – старик кивнул в сторону величественной статуи с суровым лицом, каменная рука которой покоилась на державе с глазом. – Никогда не надеялся встретить его в обществе святых.

– Полагаю, это идея бабушки. Никто другой не додумался бы до такого, – заметил принц, обследуя другую сторону алтаря.

Спок

взял один из мешков с провизией и подал знак Зулу сделать то же самое.

– В дороге нам, наверно, понадобятся свечи. Собирай их с правой стороны, а я займусь левой.

Мешок Зулу уже доверху наполнился свечами, когда наконец Урми воскликнула:

– Нашли! – Женщина стояла у одного из боковых алтарей, погрузив руку в настоящий лес из статуй. – Странно, она такая маленькая.

– Видимо, милосердие на Ангире не в почете, – иронично обронил принц, подходя к Урми.

Та надавила рукой на одну из ног статуи.

– Нет, очевидно, не эта. – И нажала на другую.

Послышался глухой щелчок, громыхание цепей – старая каменная глыба тяжело, со стоном, сдвинулась с места. В это же самое время из-за двери донеслись возбужденные крики синха.

– Думаю, они услышали, как открывался ход, – предположил Зулу.

– В таком случае нам лучше поторопиться, – Байбил подхватил с каменного выступа тяжелый золотой подсвечник и жестом подозвал Спока и Зулу к себе.

Мраморная плита, образующая переднюю стенку алтаря, медленно опускалась, открывая узкие ступеньки, ведущие вниз. Крики синха становились все громче и громче. Массивная бронзовая дверь сотрясалась от ударов.

Первыми в потайной ход спустились принц и Урми.

– Мы должны попытаться дать механизму обратный ход и закрыть потайную дверь, – озабоченно произнес Спок, осторожно ступая на лестницу.

Бронзовая дверь продолжала сопротивляться напору извне, но жалобно скрипела, словно стонала от боли.

Байбил, почти силой втолкнув Зулу в узкий проход, быстро последовал за ним. К счастью, Споку удалось без труда обнаружить механизм лаза. Как только Зулу и Байбил спустились вниз, он потянул за цепь. Вслед за громыханием металла послышался скрежет задвигающейся плиты.

Вместе с кромешной темнотой воцарилась и полная тишина, лишь откуда-то издали невнятно доносился шум воды. Байбил зажег свечу и поднял ее высоко над головой, освещая путь.

Низкий потолок был усеян бородавчатыми бугорками и выступами, и каждый выступ, каждый бугорок украшала поблескивающая на свету водяная капля. Своеобразная особенность структуры каменных стен и кроваво-красный цвет придавали им поразительное сходство с человеческой плотью, обнажившейся после удара мечом или пореза.

Байбил невольно поежился:

– Должно быть, этот ход прорубался в те далекие времена, когда строилась и сама цитадель.

На протяжении веков вода размывала ступени, образуя где углубления, где наросты, поэтому идти было неимоверно трудно. Беглецы то и дело оступались, теряя равновесие. А из-за струек воды, извивающихся по шероховатым стенам, все вокруг, казалось, шевелилось, дышало. Путники не могли отделаться от ощущения, что путешествуют внутри живого организма, который рано или поздно переварит их.