Властелин знаков (Лексикон)
Шрифт:
— Ложись пока сюда. Боюсь, койка твой вес не выдержит.
— Ох, заарестуют нас, барышня… — проворчал медведь.
— Постарайся не двигаться лишний раз. Я сейчас приду, — с этими словами девушка поспешно спустилась вниз.
— Мне нужны бинты, корпия, ножницы и карболка. — Ласка не позволила консьержу и рта раскрыть. — И еще — горячая вода, целый тазик воды… Пожалуйста, не спорьте! Все остальное после…
— Но где же я возьму… хм-м… Вообще-то, помнится, у моего племянника была бутыль карболовой кислоты — он
Отсутствовал он довольно долго. Девушка уже начала терять терпение, когда консьерж, наконец, принес требуемое.
Потап пребывал в мрачной задумчивости. Он лишь тихонько вздохнул, когда Ласка принялась обрабатывать раны — выстригать колтуны шерсти и спекшейся крови, промывать и накладывать повязки. Ее пальцы та и дело натыкались на старые рубцы, скрытые густым мехом — похоже, вояка медведь был еще тот! Самой глубокой оказалась рана в плечо. Полковничий клинок проткнул мышцу и уперся в кость — по счастью, не зацепив крупных сосудов.
— Нужен дренаж, каучуковая трубка. И шелк, чтобы зашить. Ничего этого сейчас нет; а потом будет чертовски больно. Придется потерпеть. Я пока наложу тампон и плотную повязку.
— Сейчас бы водовки… — мечтательно пробурчал Потап. — Чутка на шкуру плеснуть, остальное — внутрь. У нас в отряде знашь како наипервейшее лекарство было? Крапивна настойка. А ежели стреляна рана — порохом прижигали, и все…
— Ну да — вам, московитам, лишь бы водку жрать! — сердито бросила Ласка. — Тоже мне, лекарство!
— Много ты понимашь! — фыркнул Потап. — Да меня, ежли хошь знать, сам Пирогов в Крыму штопал!
— Кто еще таков?
— У-у… — Медведь возвел маленькие глазки к потолку. — Такого человека не знашь, барышня… Великий врач, великий… Сколько наших спас…
— Ну не водкой же, верно? И не пороховыми прижиганиями.
— Нет у меня сил с тобой пререкаться, — пробормотал Потап. — Да и найди ее здесь, водку-то. Альбионщина нашей, чистой, не кушает. То можжевеловая у них, то виски этот, с которого башка поутру трещит, как севастопольские батареи. Попить дай, а?
По лестнице затопали торопливые шаги, и кто-то нетерпеливо постучал в дверь. Потап приподнялся, опираясь на здоровую лапу; в горле медведя завибрировал низкий рык.
Девушка бросила быстрый взгляд на стол. Там, в верхнем ящике, упрятанный в муфту, лежал шолт-нортовский пистолет: один патрон все еще находился в стволе.
— Ласка, открой, это я! — раздался приглушенный голос Озорника.
Облегченно переведя дух, Ласка отодвинула защелку. Компаньон шагнул было в комнату — и замер на пороге, с удивлением глядя на Потапа.
— А ты что здесь делаешь?!
— Его ранили! — сердито отозвалась Ласка. — По-твоему, я должна была просто взять и бросить его на улице?!
— Нет, конечно. Просто все идет
Ласка вкратце поведала о своем дебюте в роли графини Воронцовой.
— Нечего сказать, хороша история! — Глаз Озорника мрачно уставился на Потапа. — Где была моя интуиция? Это же надо — из всех московитских медведей выбрать именно тебя!
— Провиденье, — флегматично откликнулся зверь. — Я ведь за этим на Альбион-от приехал, полковника сыскать. А тут дорогонько все, сбереженья мои тю-тю. И тут ты появляисси, мне работу предлагать. Я как сообразил, чья эвон вилла — ну, думаю, впору Вседержителю свечку ставить…
— Что ж, в таком случае тебе придется вернуться в Московию, — сухо сказал Озорник. — На земле Альбиона нет православных храмов, а в англиканские церкви таким, как ты, вход заказан.
— Может, и вернусь, — буркнул Потап. — Как дело сделаю…
— Все еще не угомонился, да?! — Ласка вскочила и, уперев кулачки в бока, сердито уставилась на зверя. — Мало тебе дырок в шкуре наделали?! Пока не убьют, не успокоишься?!
— Так, подожди, — прервал ее Озорник. — У нас, похоже, намечаются проблемы.
— Я не проблема, — буркнул Потап.
— А я не имел в виду тебя. Знаешь, Ласка — наши хвостатые друзья, похоже, начали собственную игру.
Девушка все еще кипела негодованием; поэтому смысл сказанного не сразу дошел до нее.
— Почему? Как?
— Они не пришли на условленное место.
Ласка нахмурилась и внимательно посмотрела на своего товарища. Озорник мрачно уставился в пол; за прошедшие сутки он словно бы постарел на несколько лет. Повязка, закрывающая поврежденный глаз, сползла на лоб, из-под нее виднелся жутковатый темный провал.
— Лекси…
Озорник прижал к губам палец:
— Эта вещь у них. Я почти уверен. Вопрос в том — что фелис намерены делать дальше.
— Будут торговаться?
— Наверняка. Беда в том, что мои финансы показывают дно. Не знаю, сможем ли мы договориться.
Озорник вскоре ушел. Потап лежал неподвижно: то ли уснул, то ли глубоко задумался. Мохнатый бок тяжело вздымался и опадал в такт дыханию. Ласку тоже начало клонить в сон: ночь, что ни говори, выдалась весьма богатой на события. Сновидения пришли почти сразу — бестолковые и сумбурные. Она вновь очутилась в гостиной полковника, но теперь зала была полна вальсирующими. Среди оскаленных допотопных тварей в безостановочном танце кружились полковничьи гости, Хиггинс со своими братьями, лакеи, даже медный «Паровой Том» — и у каждого в руках было по длинной острой сабле. А ей, Ласке, приходилось как ни в чем не бывало танцевать вместе со всеми, улыбаться, расточая любезности, — и одновременно уклоняться от блестящих и дьявольски острых лезвий…