Властелины моря
Шрифт:
К тому времени как сотня новеньких триер блестела на солнце в водах Фалеронского залива, афиняне не были уже теми людьми, что вчера. И в великих делах, что ждали их впереди, когда новые суда отправятся в рискованные плавания в борьбе за свободу и само существование афинян, их объединяло чувство общей цели, и оно будет укрепляться с каждым новым испытанием, с каждой новой встающей перед ними угрозой.
Глава 3 Деревянная стена (481—480 годы до н. э.)
Речь за огнем мы такую послушаем
в зимнюю пору,
Лежа на мягкой постели, насытившись
всякого брашна,
Сладким вином заливая бобов угощенье:
Кто ты, откуда пришел ты, любезнейший?
Много ли прожил?
Скольких был лет, когда мидяне к нам ворвалися? Ответствуй!
Ксенофон
Афиняне любили рассказывать о том, как реагировал персидский царь Дарий на известие о том, что они участвовали в сожжении Сард. Он велел принести лук, натянул тетиву и пустил стрелу высоко в небо. В стране лучников это было равнозначно принесению клятвы. И пока стрела парила в воздухе, Дарий уже на словах поклялся в том, что когда-нибудь отмстит за это покушение на границы своей империи. И повернувшись к царскому чашнику, велел тому ежедневно повторять одни и те же слова: «О, господин мой, помни об афинянах». Когда Фемистокл выступил с предложением о строительстве флота, Дария уже не было в живых. Трон вместе с клятвой об отмщении унаследовал его сын Ксеркс.
Уже три года продолжалось строительство, когда Ксеркс выступил в поход. В свои тридцать восемь лет он правил империей, простиравшейся от пустыни Сахары до Каспийского моря и от Балкан до Гиндукуша. По углам ее протекали четыре величайшие реки тогдашнего мира: Нил, Дунай, Аму-Дарья и Инд. А посредине ее рассекали Тигр и Евфрат, реки, вот уже много веков питавшие своими водами разные царства и империи. Предпринимая поход на запад, новый царь рассматривал его отнюдь не только как исполнение давней ритуальной клятвы. После того как афиняне сожгли храм верховной богини в Сардах, у Ксеркса появился повод начать священную войну. Наказание Афин с неизбежностью повлечет за собой завоевание остальных греческих городов-государств, а затем и всей Европы, вплоть до берегов Атлантики. Великие империи должны разрастаться, а Ксеркс унаследовал Персию в ее зените.
Персы верили в то, что бог, или, в их случае, всемогущее божество Ахура Мазда, сражается на стороне больших соединений [6] . Начав с подавления восстаний в Египте и Вавилоне, Ксеркс стянул для вторжения в Грецию силы со всех концов империи. В результате собралось воинство столь огромное, что понадобилось полгода, чтобы переправить его из столичных Суз к берегам Эгейского моря. Посыльные царя то же расстояние в 600 миль верхом покрывали всего за тринадцать дней. Девиз этих посыльных сохранился в веках: «Ни снег, ни дождь, ни жара, ни тьма ночная не собьют нас с курса».
Подобно своим гонцам, Ксеркс прокладывал себе дорогу упрямо и неумолимо, разве что со скоростью пешехода. Царский шатер, который вечером на очередной стоянке разворачивали, а утром снимали, по своим размерам был равен концертному залу. По обе стороны колесницы царя шли волхвы с переносными жертвенниками и зажженными факелами. Дабы держать своих братьев и других родичей подальше от домашних смут [7] , Ксеркс взял их с собой. Его свита – наложницы, повара, музыканты, банщики, астрологи, хранители гардероба, носильщики и многие другие – сама по себе составляла целую армию. Рядом с царской колесницей вышагивали два лазутчика, которых называли Глазом и Ухом Царя царей. Сопровождали его и высокородные греческие изгнанники: эти предатели будут, уже на территории Европы, указывать дорогу персидской армии в расчете на то, что после победы Ксеркс посадит их управлять от своего имени завоеванными государствами. Спарту представлял изгнанный некогда царь Демарат, Афины – сыновья старого тирана Гиппия. Покрыв за полгода Царский путь, великая армия остановилась на отдых в Сардах, на восточной границе греческого мира, где ей предстояло провести холодную и дождливую зиму. А ранней весной персы начнут наступление.
Но еще до того Ксеркс рассчитывал сломить своего ничтожного противника двумя и впрямь потрясающими шагами. Первый должен был позволить персидской армии войти в Европу. Его инженеры перекинули через Геллеспонт понтонные мосты, соединив таким образом Европу и Азию при помощи огромных тросов из папируса и травы альфа. Здесь отшвартуются более шестисот галер с материалами для дорожного
Уже одними этими сверхчеловеческими подвигами Ксеркс рассчитывал подавить дух противника и, став на зимние квартиры, отправил в Грецию гонцов с требованием земли и воды. Этот символический жест показал бы, что народ уступает свою территорию царю. Когда несколько месяцев спустя посланные вернулись, стало ясно: война нервов вполне стоила усилий и денежных затрат. Капитулировали все города, расположенные к северу от Фермопил; покориться отказалось лишь несколько – в центральной и южной Греции. Невзирая ни на что, они готовы, вместе со Спартой и Афинами, к борьбе за свободу.
Когда армия Ксеркса вторглась в Малую Азию, греки наконец осознали необходимость совместных действий. Спартанцы, эти традиционные лидеры и вершители дел в Элладе, созвали на Истме совет. Своих представителей прислали все города, решившие оказать Ксерксу сопротивление. Совет заседал в сосновой роще, близ святилища Посейдона, бога морей и покровителя коневодства. Дело было осенью, когда персидский Царь царей уже расположился в Сардах, а прокладка рва и строительство понтонных мостов приближались к концу. Совет решил послать на другой берег Эгейского моря трех лазутчиков для уточнения подлинной численности вражеской армии. Неожиданно предприятие оказалось делом смертельно опасным. В персидском лагере шпионов опознали, подвергли пытке и приговорили к смерти. Однако же Ксеркс лично распорядился их помиловать. Ему было даже на руку, что греки получат о его мощи самые свежие, из первоисточника, сведения. Лазутчиков освободили, провели по всему лагерю и отправили назад в Истм. Отчет их произвел дома шок.
Прикидывая общую численность вражеского войска, греки пришли к цифрам, которые не укладывались в сознании. В конце концов они решили, что Ксеркс привел с собой от одного до трех миллионов воинов, а флот его состоит из более чем тысячи двухсот триер. Правда, суда эти не его, персы – народ не морской. Царь царей обложил данью те страны своей империи, которые знают море не понаслышке, – Финикию, Египет, Сирию, Кипр, Киликию, Карию, ну и вдобавок покорившиеся ему греческие города. Во главе армады были поставлены четыре перса высшего ранга – родичи царя, но отдельными подразделениями флота командовали представители местной знати. Среди них была Артемисия, царица греческого города Галикарнаса в Малой Азии, – единственная женщина-воительница, бросившая вызов тысячам мужчин, которых привел в Грецию Ксеркс.
Может быть, общее число персидских триер греки и преувеличили, но подавляющее количественное преимущество противника на море было очевидным, не говоря уже о материальных ресурсах, инженерном обеспечении, осадных орудиях и едином командовании. И не важно, измерялись ли силы Ксеркса миллионами или сотнями тысяч, он в любом случае выказал грекам уважение, обрушивая на них объединенную мощь армии и флота, какой еще свет не видывал.
Выслушав доклад лазутчиков, совет решил, что к войне с персами необходимо привлечь новых союзников. В Сицилию было отправлено посольство с задачей заручиться поддержкой Гелона, могучего тирана Сиракуз. Будучи изначально коринфской колонией, Сиракузы давно уже превратились в один из самых богатых и сильных городов Греции. Фемистокл озаботился тем, чтобы в этой почетной миссии афинского посланника сопровождали спартанцы. В ходе переговоров в Сиракузах посланник предложил, чтобы его город возглавил сопротивление на море, а сухопутными операциями будут руководить спартанцы. С ними это было согласовано заранее и вполне их устраивало. У Спарты имелось в распоряжении менее дюжины боевых судов, к тому же, имея за спиной, в сельской местности, враждебные массы илотов, власти с величайшей неохотой снаряжали заморские военные экспедиции. Увы, дипломатическая миссия в Сиракузы успеха не принесла. У западных греков и своих забот было по горло. Вдохновленные примером Ксеркса, финикийские колонисты в Карфагене готовились напасть на греческие города в Сицилии.