Властелины удачи
Шрифт:
— Будем надеяться, что ты права. Но в сценарий все равно придется внести коррективы до того, как мы вернемся в Штаты.
3
— Ты должен понимать, что инициатива исходила не от меня, — втолковывал Джонас Бену Парришу. — Но мы обязаны принимать ответные меры. И твое дело позаботиться о том, чтобы Джо-Энн оказывала полное содействие тем парням, которых я к ней приставил. Пока все не образуется.
Бен кивнул. Его левая рука все еще была в гипсе. Вести машину он не мог. Джо-Энн доставила его в аэропорт Лос-Анджелеса, а Энджи привезла из
Энджи протянула ему «мартини» с водкой.
— Ты занимаешься контактами с прессой? — перешел к делу Джонас. — У тебя есть связи? Ты можешь организовать публикацию кое-каких материалов?
— Да, сэр.
Джонас вспыхнул:
— Не называй меня «сэр». Или «мистер Корд» Или, не дай Бог, «папа». Моя дочь зовет меня по имени, и я жду от тебя того же. Далее… У меня есть фотографии. И магнитофонная запись. Не нужно быть гением, чтобы понять, как я хочу их использовать. Посмотри сам.
Инфракрасная вспышка проникла под смелый наряд Гленды Грейсон глубже, чем яркие лучи прожекторов. На шести фотографиях размером восемь на десять дюймов, что протянул Бену Джонас, весь наряд Гленды состоял из нанизанных на нитки бусинок, которые, развеваясь, оставляли ее абсолютно голой.
— Боже мой… — ахнул Бен.
— Это она, не так ли? — спросил Джонас. — Ты-то должен знать.
— Она, она. Что это на нее нашло?
— Спроси Энджи.
Энджи пожала плечами:
— А как по-твоему, что на нее нашло? Она думала, Корды ее использовали. Теперь-то ты видишь, к чему это привело.
— Послушай запись, — предложил Джонас.
Энджи нажала клавишу, и бобина с пленкой начала вращаться. Из динамиков раздался голос Гленды. «Итак, парень говорит: «У меня, что бита для бейсбола». А жена качает головой: «Нет. Скорее бита для софтбола [47] ». «Старик предлагает молоденькой девчушке встретиться с ним. «Нет, — отказывается она. — Уж больно ты лысый». Он ей отвечает: «Не волосы же должны у меня вставать дыбом…»
Энджи выключила магнитофон.
47
Soft (англ.) — мягкий.
— Анекдоты, как в тридцатых годах. — Джонас отпил бербона. — Говорят, она в свое время работала стриптизершей. Полагаю, так оно и было.
Бен кивнул:
— Вы хотите, чтобы эти материалы попали в прессу?
— Именно так.
— Хорошо, Джонас. Мне это под силу.
— Только будь осторожен, Бен. Породнившись с нашей семьей, ты вступил в армию, для которой война никогда не кончается.
4
— Черт побери! Черт побери!
Джимми Хоффа лупил кулаком по столу в ресторане клуба частного аэродрома. В зале они сидели втроем, Хоффа, Джон Стефано и Моррис Чандлер, так что взрыв эмоций Хоффы не привлек чьего-либо внимания. За исключением разве что проститутки, в одиночестве коротающей время у стойки.
— Ты же знал, что Корды мерзавцы, — заметил Чандлер.
— А я кто? Тоже
— Едва ли, — сухо ответил Стефано.
— Так почему я должен бояться этих мерзавцев? Клянусь Богом, я вырос на улице! И сам пробивался наверх. Мой папашка не оставил мне ни цента. Не мог оставить. Мне ничего не приносили на блюдечке с голубой каемкой. А вам?
Чандлер покачал головой:
— Я не съел и крошки хлеба, не заработанной собственными руками.
Настроение Хоффы круто переменилось. Он заулыбался:
— Работал ты не столько руками, сколько головой. Знаю я, чем ты занимался.
— Достаточно, парни, — вмешался Стефано. — Самолет только что приземлился. Возможно, прилетел тот человек, которого мы ждем. Сваливай, Мори. Я хочу сказать, тебе пора идти. Ты не должен его видеть.
Чандлер пожал плечами. Допил содержимое стакана и встал.
— Я уже ушел. Удачи вам.
Пять минут спустя в зал вошел мужчина, на лице которого читалась вселенская грусть.
— Это Мальдитеста. — Стефано кивнул в сторону двери. — Выбирай слова, когда будешь с ним говорить.
Никто, за исключением одного или двух донов, не знал настоящего имени Мальдитесты. На уличном жаргоне «вызвать головную боль» означало убийство выстрелом в голову. На итальянском словосочетание «головная боль» писалось как «mal di testa». Эти три слова и образовали псевдоним, закрепившийся за этим человеком после того, как он убил троих или четверых выстрелом в голову. В пятьдесят с небольшим лет Мальдитеста остался стройным, подтянутым, широкоплечим, а седина лишь тронула виски его густых волос. Из-под тяжелых век смотрели грустные карие глаза. Длинный плащ помялся, словно Мальдитеста просидел в нем от взлета до посадки. Войдя в ресторан, не снял он и коричневую шляпу.
По пути к столику, за которым сидели Стефано и Хоффа, он остановился у стойки, выслушал обратившуюся к нему проститутку. По ее улыбке Хоффа и Стефано поняли, что он согласился пообщаться с ней в удобное ему время.
Мужчины встали, чтобы пожать руку наемному убийце.
— Я рад, что вы здесь, — начал Хоффа. — Вы говорили с доном Карло?
— Не спрашивайте, с кем я говорил, — ответил Мальдитеста. — Я никому не скажу и о нашем разговоре.
Хоффа пронзил Мальдитесту суровым взглядом, но с тем же успехом он мог смотреть на дерево, реакции не последовало. Мальдитеста по праву считался одним из лучших профессионалов. За последние двадцать лет он убил восемнадцать мужчин и троих женщин. Про него говорили, что он никогда не промахивается. Более того, ни разу на него не падало подозрение. Его не арестовывали, даже не допрашивали. Стефано слышал о нем, но встретился с ним впервые. Джимми Хоффа даже не слышал.
— Это надо сделать быстро, не оставляя следов, — уточнил он.
Мальдитеста подозвал официантку.
— Мартини с «бифитером» и льдом. Скажите бармену, пусть добавит в мартини четверть чайной ложки вермута, только хорошего вермута. — Он посмотрел на Стефано. — Что тут обычно едят?
— Бифштекс.
Мальдитеста кивнул:
— С кровью. К нему хорошее красное вино. Самое лучшее, какое у вас есть. Сухое. Я бы предпочел бордо, а не бургундское.
— Возможно, вина у нас только калифорнийские, сэр, — предупредила официантка.