Властелины удачи
Шрифт:
Джон Стефано сидел на стуле (дивана в гримерной не было) и курил большую сигару. Сэм Стайн расположился на другом стуле.
— Дай мне что-нибудь выпить, Амелия! — крикнула Гленда. — Господи, дай же мне шотландского.
Амелия повесила полотенце на крючок, шагнула к туалетному столику, на котором ждала бутылка «Блэк энд Уайт».
Холодильник в гримерной также отсутствовал, поэтому не было и льда, но Амелия уже поняла, что главное для Гленды — виски, а не лед или содовая. Она плеснула виски в стакан для воды, подала в душевую
— Что привело тебя в Майами-Бич, Джон? — спросила Гленда.
— Ничего особенного.
Гленда выключила воду и отодвинула занавеску. На мгновение Стефано увидел ее голой, потом Амелия закутала Гленду в полотенце. Пока та вытиралась, Амелия старалась встать между Глендой и мужчинами. Протянула ей трусики, бюстгальтер из белого шелка, Гленда надела их и прошла в гримерную.
— Спасибо, Амелия.
Амелия знала, что это означает: более в ее присутствии нет необходимости и ей предлагается выйти за дверь.
— Говоришь, ничего особенного. — Гленда села у туалетного столика, вновь налила себе виски. — Это хорошо.
— Не будем дурить друг другу голову, — вмешался Сэм. — Джона расстроила статья Эдны Троттер.
— Неизбежное зло шоу-бизнеса, — пожала плечами Гленда. — Этим сплетницам рот не заткнешь.
— Фотографии. — Стефано покачал головой. — Не только фотографии, но и магнитофонная запись. Как такое могло случиться! Служба безопасности отеля имела четкие инструкции…
— Однако случилось, — прервала его Гленда. — Не по моей вине, и…
— Какая разница, чья тут вина, — насупился Стефано. — Тридцать, сорок газет напечатали эту гадость. Потом еще пятьдесят плюс журналы. Наши инвестиции в тебя под угрозой.
— Что ты хочешь этим сказать?
Ответ она получила от Сэма.
— Я предупреждал тебя, Гленда. Ты отрезала себе путь на телевидение.
— К черту телевидение, — бросила она. — Меня тошнит от этого говняного сюсюкания.
— Это еще не все, — вставил Стефано. — Тебя хотели видеть в лучших клубах этого полушария… потому что ты была телезвездой. А теперь… — Он вскинул руки. — Теперь ты еще одна артистка, которая поет, танцует и отпускает соленые шуточки.
— «Еще одна артистка», — повторила она. — Я — еще одна артистка? Гленда Грейсон — еще одна артистка?
Джон Стефано поднялся:
— Мы заключили сделку. Мы сказали, что тебе всегда будет, где выступать, и не отказываемся от своих слов. Мы тебя не бросаем. Ты будешь работать и дальше. Но на текущий момент самые большие залы более не проявляют к тебе интереса. Может, со временем ситуация изменится.
Стефано положил руку на обнаженное плечо Гленды.
— Как насчет обеда после второго шоу? — спросил он.
Гленда искоса глянула на Сэма, тот едва заметно кивнул.
— Хорошо. Почему нет?
— Тогда до встречи. — И Стефано вышел из гримерной.
— Сэм! Как же мы докатились до такого?
Сэм Стайн встал, подошел к ней:
— Я все равно ставлю
Их взгляды встретились, в глазах Гленды стояли слезы.
— Только не говори, что мне пора изображать милую старушку, которая вышучивает своего мужа, детей и внуков да рассказывает о том, какие забавные приключения выпали на ее долю, когда она в последний раз пошла в супермаркет. Сэм, что же это такое? У нас все было хорошо, пока не появились эти Корды, а вслед за ними и эта чертова мафия…
— Не ассоциируй Стефано с мафией, — предупредил ее Сэм. — Лучше тебе этого не говорить.
— Который из Кордов подставил меня? — спросила она. — Кто передал эти фотографии и пленку Эдне Троттер?
— Я не знаю.
— Если бы я знала наверняка, что это Бат, я бы убила его. Клянусь Богом, убила бы!
4
Бат и Мейер Лански, оба в смокингах, переходили из одного зала отеля-казино «Ривьера» в другой. Едва ли Бат мог найти лучшего гида. Мейер по-прежнему утверждал, что он всего лишь менеджер, ведающий вопросами питания, но, судя по знакам почтения, выказываемым как сотрудниками, так и игроками, его место в управленческой иерархии отеля оценивалось несколько выше.
— Вы не играете, Бат, не так ли?
— За столами — нет.
— И не начинайте. — Лански покачал головой. — Посмотрите на этих людей. У нас идет честная игра, но некоторые из них сегодня вечером оставят здесь целые состояния. И знаете почему? Азартные игры для них, что наркотик.
— Играть можно и по-другому.
— Да. Я сам игрок. Как и вы. Как ваш отец. Риск будоражит кровь. Шагнуть чуть дальше, высунуться чуть больше. Вы позволите высказать личное мнение?
— Валяйте.
— Вы ведете себя глупо. Или вы думаете, что ваш отец не узнает, кто привез в Гавану Маргит Литтл?
— А кто ему скажет, Мейер?
— Только не я. Уверяю вас, я не скажу ни слова. Но пилот, стюард…
— Об этом я позаботился, — сухо ответил Бат.
— Вам кажется, что позаботились. Но признайтесь. Вам особо хотелось уложить ее в свою постель, потому что вы знали, что она — любовница…
— Она ему не принадлежит, — прервал Мейера Бат.
— Попробуйте сказать ему об этом. Только не говорите, что я вам помогаю.
— Если он узнает о нашей поездке, я скажу, что мы останавливались в «Насьонале».
Лански отвел Бата в свой обеденный кабинет с окнами, выходящими в концертный зал. За Маргит Бат намеревался подняться в номер через полчаса. Это время он хотел провести с Лански один на один.
— У меня есть к вам серьезный разговор.
Они сели за столик на четверых. Белая льняная скатерть, серебряные приборы, фарфоровая посуда. Все по высшему разряду.
Мейер Лански разлил в хрустальные стаканы «Чивас Регал». Закурил. Сигарету он старался держать под столом, чтобы дым не достигал ноздрей Бата.