Властимир
Шрифт:
При этом он выразительно посмотрел на Беляну и подмигнул девушке, но та отвернулась.
Буян отмахнул в седле благодарный поклон, и все трое поехали по центральной дороге к самому большому терему.
Пировали, однако, не только у князя, но и во всем Ореховце. Когда-то, когда Новгород был поменее, в нем так же отмечали окончание торгов.
На всех широких улицах и перекрестках прямо под открытым небом стояли столы, крытые скатертями или просто рогожкой. Все они ломились от яств и вин. Горожане и с ними вперемешку торговые гости сидели тесно на лавках. Женщины, девушки и скоморохи сновали меж столов, подавая кушанья
Дорога вывела их на большую торговую площадь, где и стояли терема княжьей семьи. Края площади занимали многочисленные ларьки, середину — торговые шатры. Их оставалось немного, здесь были расставлены точно такие же столы, что и на улицах. Тут тоже шумел пир.
На площадь можно было попасть по трем широким и трем узким улицам. Налево дорога шла чуть вниз — к причалам, которые отсюда были видны: можно было разглядеть часть сходней и два корабля с носами в виде звериных морд. Вправо дорога шла чуть вверх и кончалась у капища Перуна — обнесенное тыном, оно тоже было хорошо видно всем. Между ними, прямо против той улицы, по которой прибыли путешественники, возвышался княжеский двор с пристройками и садами. Дома княжеских ближников стояли позади него или же по сторонам площади, подле торговых лавок и складов с товарами. Все это так напоминало Властимиру Ре-зань, что только мелочи указывали ему — он не дома.
Между пирующими проехать до княжьего терема было невозможно — разве что идти по столам. Поэтому Буян, не долго думая, соскочил с коня и смешался с толпой. Властимир не успел его окликнуть, как тот появился снова — уже не один, а с новыми знакомыми. Князя и Беляну пригласили к столу и принялись угощать.
Отказываться от угощения, тем более на пиру, не в обычае славян. Властимир успел проголодаться в седле и ел за двоих, тем более что Буяну было не до еды — осушив поднесенную чару, он навострил гусли и запел, заливаясь соловьем.
Голос у него был волшебный, и едва он допел вторую песню и замолк, чтобы смочить горло, как к нему сквозь ряды протолкались дружинники. Люд при их появлении раздался в стороны.
— Наш князь услышал из окна твой голос, певец, — сразу обратился один из них к Буяну, — и захотел послушать твое пение; У него сейчас тоже праздник, гости собрались именитые — спой и для них!
Буян нашел взгляд князя, подмигнул ему и встал:
— Благодарствую князю вашему за приглашение, да только не один я — со мною сестра моя и друг.
— Что ж, — сказал дружинник — У князя места за столом на всех хватит. Пошли!
Трое дружинников уже взяли в повода лошадей приезжих. Остальные окружили гостей и повели их в терем.
В светлице князя Мала тоже шумел праздник. Вдоль всей горницы стояли рядами столы дубовые, крытые узорчатыми скатертями. Жареные кабаны, лебеди и гуси, рыба, целые телята и поросята, горы хлебов радовали взор. В гостях у князя были самые богатые купцы, витязи его дружины, ближники-бояре. Скакали скоморохи, смеша себя,
При одном взгляде на это изобилие, пестроту и веселье у Буяна закружилась голова. Возможно, подействовало и вино, что подносили ему за голос в городе, но ему показалось, что он опять в Новгороде, на почетном пиру. Он шел вслед за дружинником, вертя головой во все стороны и подряд, приветствуя всех так, как привык дома.
Дружинники подвели их к столу самого князя. Ореховский князь Мал, в противоречие своему имени, был высок ростом, но худощав. Даже сидя он казался выше стоящего Властимира. Красный плащ и такого же цвета рубаха его были расшиты узорами и птицами. Он был уже не молод, но еще крепок. За столом рядом с ним сидели юноша немного постарше Буяна и девушка, при одном взгляде на которую Беляна ревниво поморщилась — княжна тоже была красива.
Мал осмотрел гостей и задержал взгляд на Буяне:
— Так это ты пел там, на площади?
— Я, светлый князь, — почтительно ответил Буян.
— Мне понравился твой голос. Скажи, кто ты и откуда, да смотри — ничего не утаи!
— А таить мне, княже, нечего — зовусь я Буяном сыном Вадима. Гусляр я из Новгорода. Случай меня в путь отправил, и случаем же я сюда попал — отец мой когда-то бывал в Ореховце, вот и мне по смерти родителя захотелось сюда отправиться, посмотреть на город этот сказочный.
— И как город сей тебе?
— Правду сказать, княже, мой родной Новгород он мне напомнил, я словно дома побывал на час малый.
Родина всегда свята для любого человека, а потому Мал согласно кивнул Буяну и указал глазами на его спутников:
— А это кто с тобой? Тоже твои, новгородцы?
— Это сестра моя единая, Беляна, — гусляр ласково поглядел на девушку, что не сводила глаз с украшений на груди дочери Мала, — а это… — он малость помолчал и вдруг отвесил земной поклон своему спутнику, скидывая шапку, — друг мой и побратим, князь города Резани Властимир сын Улеба. Властимир с удивлением смотрел на склонившегося перед ним гусляра, а князь Мал встал из-за стола, протягивая руки резанцу:
— Здравствуй, брат мой, князь резанский, гость дорогой. Сделай честь — садись с нами!
Слуги принесли стул с резной спинкой для Властимира, подали полную братину, и князь, подняв ее, поклонился на четыре стороны и выпил за князя, гостей и весь город.
Что до Беляны и Буяна, то им места нашлись почетные, близко от стола князя. Прошло немного времени, и Мал окликнул Буяна, заметив, что гусляр не торопится много есть и пить.
— Что же ты, Буян, гость новгородский, не ешь, не пьешь? Али не по нраву тебе что-то?
Буян вскочил:
— Благодарствую, князь ореховский, за добро да за угощение. Только сыт я уже.
— А раз сыт, не споешь ли нам?
Буян тут же схватил гусли и вышел перед столом князя на свободное пространство. Слуга принес ему скамеечку.
— Чем тебя, светлый князь, мне порадовать? — Буян настроил гусли и готовно положил пальцы на струны. — Сам закажешь иль я выберу?
— Ты гусляр. — Мал подпер щеку тонкими пальцами. — Говоришь, что по всей земле прошел — сюда из Новгорода добрался. Вот и князь то же мне сказал, — он кивнул в сторону Властимира. — Ну так спой нам о том, что в пути повстречал. Ты, я чаю, много всего видывал, много чудесного!