Властитель
Шрифт:
– Откуда? Подумать только, ведь его никто не учил! Или все-таки… Может, все сложнее или проще?.. Может, знания как-то доходят?.. – И отвернулся, боясь пропустить важное.
Вдруг строй Ставровых воинов развернулся, и сразу их сделалось много. Часто-часто замелькало оружие, люди быстро надвигались, и перед ними абры таяли, как тает ранний, до времени выпавший снег. И я, теряя чувственную связь с побратимами, сражавшимися там, внизу, уже мог окончательно абстрагироваться от реальности. Теперь, когда превосходство людского оружия
Охваченный ужасом и бессилием, стал распадаться строй вражеского войска; словно распухающая звезда, абры выбросили лучи-клинья спасающихся бегством. Еще сражались многие, еще пытались спасти свою жизнь попавшие под убийственный замах, но Сангор уже отдавал приказ вождям кентавров охватить беглецов, не дать скрыться ретивым трусам.
И вдруг настал момент, когда полк, отбившийся со всех сторон, сохранивший строй, остался один, посреди набросанных повсюду мертвых теп абров. Остался один и замер, словно в раздумье.
А повсюду арланы и свои абры уже ловили, усмиряли неспособного сопротивляться врага. Гасли боевые крики, сменяясь стонами…
Как обычно… На этот раз все было лучше организовано. Арсун уже отряжал санитаров и гасильщиков на поле боя. Ставр уводил уставший, но полный радостного пыла полк в лагерь. Под руководством вождей, полные азарта отряды кентавров уже рассыпались по всей равнине в увлекательной охоте за абрами. Впрочем, злобы не было, война не оставила следа в душах, короткие стычки оборачивались малой кровью. Только изредка… Впрочем, война!..
Я видел молодого кентавра, затесавшегося среди гасильщиков, который выискивал тяжело раненных в живот и грудь, обезумевших на пороге к смерти, но еще пытавшихся встать, куда-то брести на остаточном всплеске сил; примериваясь, парень лихо срубал крокодильи головы с такой молодецкой удалью, которая невольно заставляла сочувствовать жертвам. Словно молодой львенок, перед тем как приняться за еду, еще играет со смертельно раненной антилопой, совмещая приятное с полезным, так действовал и парень. Я и кентавры молча наблюдали за тренировкой юного воина, пока Сангор не выразил общее настроение, резко отдав тому какой-то другой приказ…
Все как обычно… Почти.
Арсун спешно разоружал пленных, складывал доспехи и оружие на подвезенные телеги. Пока враг вооружен, у него есть шанс не увидеть завтрашнего дня, безоружный – это уже просто пленный. Поработали, возможно, и агитаторы; почти везде абры с готовностью расставались с оружием. Все ощущали – я не знаю, когда наступил перелом в настроении, – война позади, окончена война. А то, что осталось и войной нельзя назвать, – так, зачистка.
Кто-то доложил, что всех кнехтов взять не удалось; то ли в горячке боя, то ли от инстинктивного отвращения, но двоих закололи. Только командующий, хоть и помятый, был пленен и отправлен в обоз.
Я облизнул сухим языком запекшиеся губы.
Подъехал Ставр с Метшей и малым отрядом охраны.
– Ну как? Видел? – спросил меня и, никак не отойдя от горячки боя, не мог дождаться ответа. – Как мы их! Как мы их!
– Завтра будем отдыхать, – распорядился он. – А то слишком разбежались. Отдыхать будем. И вновь не мог удержаться:
– Нет, ты видел, как мы их взяли? Как сокол стаю гусей!
Воевода не скрывал, как он счастлив. Дело всей жизни, плод многих лет раздумий и жестокой муштры блестяще подтвердил свое право на существование. И как! Будет слава, будут слагать песни и легенды!
37
КНЕХТ ПРЕДЛАГАЕТ СДЕЛКУ
Сбоку огромной абрской телеги установили не, большую юрту, отделив тем Кочетова и Илью от прочих раненых, – абров, конечно.
Уже вечерело. Солнце, раскрасневшись за день от вида крови, коснулось тонкой полоски облаков на горизонте – и тут же зажгло их. Завтра будет ветреный день, может, и дождь пойдет.
Стонали раненые; здесь, на этой телеге, устроили лазарет для выздоравливающих. Время от времени, заглушая все звуки, протяжно и шумно зевал таркан. И снова жевал нескончаемую жвачку.
Навестив друзей, я присел у входа в юрту, отослав своих кентавров, расположившихся где-то неподалеку.
– Жаль, что вы не видели, – рассказывал я. – Зрелище, надо сказать, было впечатляющее.
– Да, жаль, – согласился Кочетов и посмотрел на меня своими светлыми беспощадными глазами. – Жаль, что я уже не смогу сам свершать подобное.
– Ты-то сможешь, – вмешался Илья. – Это мне, безногому…
– Ничего, – бодро сказал я, – вот найдем Бога-Отца и решим все проблемы.
– Это здесь-то? – воскликнул Кочетов. – В этой дикости?
– В крайнем случае попросим отправить тебя обратно в Мечтоград. Там вам живо отрастят ваши конечности.
– Конечно, надежда всегда остается, – согласился Илья.
– А я, знаешь, не очень-то верю в доброту Создателя, – заявил Кочетов – К чему это ему делать ради нас исключения?
– Почему бы и нет, – возразил я. – Помнишь, робот на границе говорил о подобном прецеденте?
– Это когда кто-то вернулся? Так это, может, и был наш Император. Инкогнито, так сказать. Я вообще не понимаю, куда деваются паломники. Последние десятилетия – ты уж прости, Илья, – это ясно: либо на подходе гибнут, либо кнехты стараются. Хотя возможно, есть надежда, что твой отец жив. Кнехты тут организовали рабовладельческий строй для людей. А может, еще какой механизм существует. Я не удивлюсь, если система паломничества бессмысленна по сути. Или организована для притока сюда свежей крови. Все может быть.