Властитель
Шрифт:
Помещение, в котором я оказался, на самом деле едва вмещало меня. Свет лился из маленького трехрожкового светильника. Здесь была железная дверь с большим винтовым запором. Шуршанье за спиной усилилось. Я взял светильник с полочки у двери и заглянул в шахту. Буквально в полуметре, заполнив весь колодец, шевелилась какая-то масса. Внутренне похолодев, я опустил светильник ниже и… чуть не выронил его. Я разглядел тысячи, нет, миллионы огромных мохнатых пауков! Словом, не особенно изощряясь в фантазиях, кнехты пошли по проверенному пути, наверняка вызывая у жертв панический ужас перед кончиной.
Ну уж нет.
Здесь горели факелы, но нефтяной запах не мог забить кнехтовой вони. В другом конце помещения находилось нечто вроде ворот, достаточно широких, чтобы прошел человек. Или кнехт. Туда они как раз и заходили, мгновенно исчезая, словно испаряясь. Я понял, что это устройство вроде пропускных ворот из Мечтограда сюда.
Зал почти опустел, и последними были Лена и Монгрот.
– Тебе везет, лжепророк, – крикнул кнехт. – Прощай!
– Прощай! – крикнула Лена и исчезла.
– Жаль, что мы не успели всех эвакуировать. А впрочем, ерунда… – И Монгрот тоже исчез, после чего устройство рухнуло, рассыпавшись с металлическим лязгом
Ну а я, найдя выход, пошел бродить по этому дому, потом по коридору, перешел в другой.
Подождав полчаса и не получив от меня известий, добровольцы рискнули влезть в здание. Осмотрев его, они пошли по моим следам, было это было нетрудно сделать, потому что кнехтов после Монгрота оставалось видимо-невидимо, а после меня – лишь трупы, трупы, трупы…
Мне их не было жаль!
41
УТРО ВЕЧЕРА МУДРЕНЕЕ
Была уже глубокая ночь, когда перед тем, как отправиться спать, я вместе с Мстишей и Михайловым поехал к замку. Темная громада готического собора уходила ввысь. Комплекс был не менее трехсот метров в диаметре, то есть около километра по периметру.
Сплошная стена, сходящаяся в заостренной башне высоко вверху. Кругом были сады, достаточно ухоженные, – аллеи, клумбы, беседки и что-то похожее па животных, проглядывавших в подстриженных кустах. Звезды обсыпали небо, светил месяц, деревья отбрасывали черные тени, и ведущая к единственной двери в каменной стене центральная аллея волшебным образом подействовала на меня.
Только что я занимался кровавой работой – рассекал, кромсал, рубил… Нет, не работой. Я испытывал острое, мрачное, жестокое удовольствие и даже сердился, видя возрастающее количество абров и людей внутри. А сейчас, словно выздоравливающий, я всматривался вокруг… Какая чудная ночь! Какой яркий месяц горит на небосклоне! Необъятный небесный свод раздался, раздвинулся еще шире, шире некуда. Все вокруг в серебряном свете, и чуден воздух, и душист, и полон неги, и движет океан ароматов. Божественная ночь! Ночь, когда мы достигли замка Бога-Отца, Создателя нашего. Все спит в саду. А вверху все дышит, все дивно, все торжественно. На душе и необъятно, и
– Такая красота! – вдруг сказал Виктор. – Божественная ночь!
– Да, красиво, – подтвердил Мстиша.
А тут мы и приехали. Подоспел Темер с факелом, и стали четче видны буквы па каменной плите, наглухо закрывающей вход в арку.
– Здесь письмена, – сказал Темер. – Вы можете прочесть?
– Да, – отозвался Михайлов. – Здесь написано; "Входить можно только паломникам".
– Значит, вам, – задумчиво сказал Мстиша.
– Значит, и тебе, наш Пророк? – спросил Темер. – Как же!..
Больше ничего не было сказано и, постояв еще немного, мы отправились отдыхать.
Утро вечера…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ПОЗНАНИЕ СЕБЯ
42
ПРИБЫТИЕ НА ПЛАНЕТОИД
Утро набирало силу. Солнце слепящим шаром высвечивало небо вблизи, но дальше, не справляясь, лишь разливало синеву. На западе пышные хребты гор в сочных волнах зелени были испещрены тенями далеких облаков. Конец лета.
Далеко в степи звенела песнь рога Меня переполняла печаль и дикая жажда освобождения непостижимая загадка скрывалась за каменным арочным входом с неприметной надписью, соблазняя бесконечным соблазном
Это был конец, конец. Это было начало путешествия, поиск и разгадка новых тайн
Мы ехали по аллее к замку Бога-Императора. Как ночью. Нас провожали люди, абры, арланы – все, с которыми столько пережито за несколько последних месяцев.
– Вы принесли нам удачу, – сказал Ставр. – С вашим приходом изменился мир – он никогда не будет прежним. Мне жаль, что ты, все вы уходите…
Рядом со мной, держа меня за руку, шла Рона – моя служанка и почитательница Она не могла сдержать слез, и в глубине души я сам не знал, что делать смеяться или плакать?..
Мстиша, Арсун, Сангор, Темер, даже Ставр – все вдруг стали чужими, уже отрывались и падали в прошлое товарищи-побратимы вместе с теми, о которых, живы они сейчас или нет, сердце уже говорит, а язык повторяет: они были…
Вот наглухо закрытая камнем арка входа, веками заманивающая паломников. Уходит ввысь, кажется, вот-вот рухнет громада замка. Я слез с коня – за мной спешились другие – и подошел ко входу, который внезапно и без предупреждения стал приоткрываться; толстая плита, скрежеща неровностями граней, поползла в сторону.
Вот и настал день прощания; песни разноцветных птиц на деревьях, аллея, купающаяся в юном жемчужном свете утра. Ветер зашелестел в листве, и пока мы, повернувшись к тем, кого оставляли здесь, смотрели, все они вновь стали расплываться, прядью дыма растворяясь в заре…
Я пропустил товарищей вперед и уходил последним. А когда остановился на пороге, мир этот – с людьми, чешуйчатыми абрами, кентаврами, смертью, победой, утратами – уже окончательно показался далеким и утраченным; или, следовало бы сказать, мы были как люди, которые стоят на холме над только что покинутым городом, но не скажут "город близко", а обратят глаза к далеким, уходящим в небо горам…