Властители земли
Шрифт:
— Я же спросил вас, что вы там делаете? — повторил Ларю.
Теперь он уже стоял рядом с Римо.
— Ищу редкостный австралийский ночной цветок, — отозвался Римо. — Сегодня единственная ночь, когда он цветет. Но мы его упустили. Придется подождать до следующего года.
— А как насчет бомбы? — спросил Ларю.
— Нет никакой бомбы, — ответил Римо. — Нам уже несколько недель надоедают такими звонками. Просто какие-то психи.
— Вы хотите сказать, что я приехал в такую даль по звонку психа? —
— Похоже на то, — ответил Римо.
Ларю сердито топнул ногой, потом обратился к двум операторам, ожидавшим у него за спиной.
— Ладно, ребята. Тогда мы все-таки сделаем занимательный репортаж. Как ученые в полночь ползают по земле, разыскивая редкостный цветок, — он обернулся к операторам. — Поснимайте немного этих парней.
Два оператора нацелились на Римо и Чиуна, и пленка в их устройствах закрутилась.
Узкие орехового цвета глазки Чиуна уставились на одну из камер.
— Как насчет легкой улыбочки? — осведомился оператор.
— Такой? — спросил Чиун, и его лицо исказила напряженная улыбка.
— Здорово, старик. Только побольше зубов.
Чиун, по-прежнему улыбаясь, сгреб камеру и сплющил ее в лепешку. Потом с поклоном вернул ее оператору.
— Хватит зубов? — поинтересовался он.
Римо вырвал камеру у второго оператора и расколол ее на кусочки величиной с лапшинку.
— Но Первая Поправка к конституции! — завопил Ларю.
Римо засунул несколько обломков камеры в рот Ларю.
— Вот тебе Первая Поправка, — заявил он.
Телевизионная команда поспешно отступала к дырке в проволочном ограждении.
— Чиун, спасибо тебе за помощь, — сказал Римо.
— Будешь ли ты?..
— И все же я пока не надену кимоно, — сказал Римо.
У Глории Мусвассер даже ухо устало. Она плечом прижимала к уху телефонную трубку, а на клочке голубоватой бумаги вычеркивала номер очередного телефона для связи со зрителями очередной телевизионной станции.
Она набрала следующий номер.
— Отдел новостей ВЗРО, — ответил мужской голос.
— Я представитель Союза освобождения видов, — заговорила Глория как можно более страшным и грозным тоном террористки.
— И что?
— Я звоню вам, чтобы взять на себя ответственность за то покушение, можно сказать, массовое уничтожение людей, которое почти состоялось сегодня ночью в лабораториях МОЗСХО.
— Что за покушение? Какое-такое массовое уничтожение? Да сегодня ночью самой великой новостью стало известие о том, что президент спокойно храпит в своей постельке без дурных снов.
— Это было бы почти настоящее массовое уничтожение, — настаивала Глория.
— Почти не считается.
— О чем вы тут мне толкуете? Мы чуть не взорвали все Западное побережье, разрушения могли бы вернуть его обратно
— Чуть тоже не считается, — сказал раздраженный голос в трубке.
— А теперь слушай меня, ты, сочувствующая военным промышленникам, свинья — заорала Глория. — Мы — это СОВ, и мы намерены взять на себя ответственность за атомный взрыв, рядом с которым Хиросима показалось бы детским пуканьем. Потенциальное количество погибших просто ошеломительное.
— Меня не интересует, как вы там называетесь — СОВ, ВВ или Г-О-В-Н-О, — ответил репортер. — Но сегодня ничего не произошло, значит, и нет никаких новостей.
— Боже, — вздохнула Глория. — Ничего не случилось. Вам всегда подавай действие. Вы торговец скандальными сенсациями.
— Совершенно верно замечено, — согласился репортер.
— Отвратительно.
— Если хотите, — не отрицал тот.
— А разве намерение ничего не стоит?
— Дорогая леди, — устало сказал журналист, — да если б из одних дурных намерений можно было состряпать сюжет, вечерние новости длились бы сорок часов подряд.
— Да просто нам попалась испорченная атомная бомба, ты, дурья голова! — завизжала Глория.
— А у нас — горячая линия, — ответил репортер и повесил трубку.
Глория прикурила от окурка Натана.
— Нам надо придумать новый план, — сказала она.
— Они не купились на этот?
— Свиньи. Этот парень заявил, что дурных намерений еще недостаточно.
— А во Вьетнаме, значит, было достаточно, — произнес Натан самым лицемерным и самодовольным тоном.
— Как прикажешь это понимать, черт подери? — спросила Глория.
— Понятия не имею, — вполне кротко ответил Натан. — Просто если говорить о Вьетнаме — никогда не промахнешься.
— Вьетнама больше нет, — оборвала его Глория, — так что кончай молоть чепуху. Это важно. Перривезер подпрыгнет до потолка, когда узнает, что бомба не взорвалась. Он, должно быть, потратил на нее целое состояние.
— Да уж, состояние, — произнес Натан.
Соглашаться с Глорией почти всегда было безопасней.
— Может, нам удастся выдумать что-нибудь такое же удачное. Какую-нибудь сенсацию, чтобы все эти средства массовой информации кинулись на нее, — сказала Глория.
— ВИМП так и не заинтересовалась? — спросил Натан.
— Они сказали, что послали бригаду, но все разъехались по домам.
— А ВАСК? — снова спросил Натан.
— Они тоже выслали бригаду, на которую напали какие-то люди, наблюдавшие за цветением цветов. Значит, нам просто необходимо выдумать что-то приличнее.
— Например?
— Думай, — велела Глория.
Натан свел брови над переносицей.
— Так пойдет? — спросил он.
— Неплохо, — ответила она.
— Я думаю. А может, выразить протест?