Влечение
Шрифт:
У дверей отделения интенсивной терапии ее встретила медсестра и отвела в комнату для посетителей. Там уже сидели ее мать и тетка. Джесс словно одеревенела; лицо стало белым, почти прозрачным, если не считать темных кругов под глазами. На Бетт нахлынула жалость не без примеси обиды. «Если бы при смерти оказалась я, а не Дэнни, она тоже горевала бы, но не убивалась бы так».
Не потому ли она и сбежала в Лондон — подальше от горькой правды?
— Мам, что говорят врачи — чем это кончится?
Джесс крепко обняла дочь.
— Еще неизвестно.
— Я приехала так быстро, как только смогла. Поезд тащился как черепаха.
— Ничего. Его состояние не меняется. Я так рада, что ты приехала!.. Ты плакала?
— Пустяки. Я хочу его видеть.
— Нужно подождать нейрохирурга.
— Папа приедет?
Джесс кивнула. Реакция Йена была мгновенной: «Вылетаю ближайшим рейсом». Он любил Дэнни.
— Да, конечно…
Наконец-то Бетт оказалась у постели больного. Аппаратура равнодушно делала свое дело. Девушка наклонилась так, что ее щека почти касалась щеки брата, и прошептала:
— Дэн! Это я, Бетт. Ты меня слышишь?
Но в ответ — только шорох респиратора и вспыхивающие на мониторе яркие точки. Бетт выпрямилась.
Глядя на мать и тетку, она в тысячный раз подумала: как они похожи! Тесная близость словно отгородила их от остальных. В целом мире только Дэнни был для Джесс дороже сестры. А она, Бетт, всю жизнь на третьем месте.
— Можно мне побыть с ним десять минут наедине?
Джесс собиралась возразить, но Лиззи удержала ее, положив ей на руку свою ладонь.
— Пойдем, Джесс. Выпьем кофе или еще чего-нибудь.
После их ухода Бетт села на стул возле кровати и взяла Дэнни за руку. Сначала на ум не пришло в голову ничего более подходящего, чем «Мне очень жаль».
Лишь недавно она перестала смотреть на брата как на соперника. В детстве Дэнни был очень красив, силен и ловок, а она — робка, застенчива, не уверена в себе. Зато Дэнни прямо-таки купался в самоуверенности! Кроме учебы, все давалось ей тяжелее, чем ему. Она лезла из кожи вон, чтобы сравняться с ним в сердце Джесс, но та никогда не относилась к ним одинаково. Правда, она заступалась за Бетт, когда Дэнни ее обижал, готова была защищать ее перед всем миром, но не гордилась ею так, как сыном.
— Мамина дочка, — насмехался Дэнни.
Но все было как раз наоборот. Бетт была ближе к отцу, а Джесс полностью подпала под обаяние сына, из которого ключом била энергия. Он часто попадал в разные переделки, и Джесс все ему прощала.
Но теперь все это не имело никакого значения.
После того как Бетт вылетела из родного гнезда и отправилась в самостоятельный полет, они с Дэнни начали понемногу сближаться. Как будто развод родителей дал им возможность любить друг друга без соперничества. Дэнни нередко навещал ее в лондонской квартире.
— Мы веселились на всю катушку, да, Дэнни? — вслух произнесла Бетт. — И так будет всегда. Я не буду выступать против рока, а ты обещай не нападать на театральную «тягомотину»… Он меня слышит? —
— Мы считаем, что все наши больные слышат.
Бетт устремила взгляд на восковое лицо брата.
— Выздоравливай, Дэн! — попросила Бетт, вложив в эти слова всю силу своего убеждения. — Не оставляй меня одну!
После осмотра нейрохирург отвел трех женщин в сторону.
— Мне не нравится его реакция на раздражители.
— Почему? — спросила Джесс.
— Она выражена слабее, чем ночью. Хотелось бы сказать вам что-нибудь определенное, но в настоящий момент можно наблюдать и ждать.
Джесс посмотрела ему прямо в глаза.
— Вы делаете все от вас зависящее?
— Абсолютно все.
Не в силах больше выносить знакомый вид комнаты, Роб отправился бродить под дождем. Из-за усталости и нервного истощения он почти перестал ориентироваться в происходящем. Помнил только, что вчера вечером его арестовали и сегодня он должен явиться в участок вместе с адвокатом. Полицейский сказал, что получить консультацию в государственных органах несложно. Но инстинкт подсказывал: нужно самому подыскать подходящего специалиста.
Дойдя до перекрестка, он остановился, чтобы прикинуть, далеко ли до центра города. Порядочно. В голове постоянно мелькали картины недавнего прошлого: фургон врезается в мост; Дэнни неподвижно лежит на обочине… Ящик со всеми инструментами остался на заднем сиденье. «Где их теперь искать?»— подумал Роб и тотчас устыдился подобных мыслей.
Тело слушалось неважно, но он заставил себя двигаться быстро и равномерно, как часы. И по прошествии часа уже находился в юридической консультации. Девушка в приемной взглянула на него и скрылась в задней комнате.
Вышел мужчина — молодой, в свежей сорочке и при галстуке, с прической под Хью Гранта. Бывший примерный ученик, определил для себя Роб. Юрист протянул руку (Роб неловко пожал ее своей левой) и представился: Майкл Блейк.
— Рассказывайте, — уронил он, вводя Роба в кабинет.
Роб по возможности объективно описал события минувшей ночи. Майкл Блейк слушал не перебивая.
— В общем, я влип, — так Роб закончил свой рассказ. — Что мне светит?
Блейк ненадолго задумался; это расположило Роба в его пользу.
— Это отчасти зависит от того, что будет с вашим другом. И от того, какое обвинение предъявят девушки.
Роб устало кивнул.
— У меня уже был привод в полицию.
— Расскажите подробно.
Дело было на опустевшей парковке три года назад. Он срезал угол, спеша на свидание с девушкой. Ему было девятнадцать — столько же, сколько сейчас Дэнни. В память навсегда врезались очертания предметов в летних сумерках, бензиновые разводы на асфальте, кинотеатр и обтрепавшиеся афиши. На низенькой ограде сидели трое: бритоголовый громила с физиономией как свиное рыло — бывший гроза школы — и двое парней помельче, но тоже зловещего вида.