Влечение

Томас Рози

— Здорово, сынок.

Он наклонился и ласково погладил сына по Щеке. Коснулся торчащих меж бинтами черных волос. Дэнни не шелохнулся.

— Здравствуй, — гораздо тише повторил Йен.

Джесс напряженно прислушивалась к его шепоту. Широко открытые глаза лихорадочно блестели.

* * *

Попозже, когда начало смеркаться, Йен и Джесс вышли прогуляться. В домах на противоположной стороне улицы начал загораться свет, а когда они проходили под уличным фонарем, тот вспыхнул, распространяя вокруг

себя оранжевое, с оттенком кроваво-красного, сияние. Они шли молча, сохраняя дистанцию. В последние месяцы их брака, когда Йен начал встречаться с Мишель, они часто ссорились, изливая друг на друга потоки желчи. Но сейчас любые проявления раскаяния или попытки оправдаться были бы неуместны. Перед лицом кошмарного настоящего прошлое потеряло всякое значение.

Джесс глухо произнесла:

— Кажется, они исподволь подготавливают нас к самому худшему.

— Это еще неизвестно. Они сами не знают.

Йен не любил заранее расстраиваться. Временами его оптимизм казался наигранным. Джесс припомнила былые разногласия и то, как их раздражали мелкие недостатки друг друга. Сейчас их общее поражение вызывало только грусть. Это было так давно!.. Джесс остановилась посреди тротуара и резко вскинула голову.

— Господи, что же делать?

Йен обнял ее за плечи. Его знакомое до мельчайших черточек лицо лишний раз напомнило: сейчас они — чужие. Джесс ничего не знала о его новой жизни.

— Только не плакать, — терпеливо ответил Йен. — От нас ничего не зависит. Остается положиться на врачей. И на Дэнни.

Глядя поверх плеча человека, который когда-то был ее мужем, на освещенные окна, за которыми шла кажущаяся теперь такой далекой и неправдоподобной будничная жизнь, Джесс мысленно сказала себе: «Если Дэнни умрет, все будет кончено». И в мыслях совершила скачок к самому началу — его рождению. Нет. Все началось еще до его рождения. В какой-то другой жизни.

* * *

Вечером, после нескольких часов, проведенных с сыном, вернулась Лиззи и заняла свое место у постели больного. Бетт сидела в комнате для посетителей, пила чай из термоса. Когда открылась дверь, она, как и все, подняла голову.

Роб стоял в переброшенной через плечо куртке, скрывавшей руку в гипсе. Правая сторона его лица была сплошь в синяках и ссадинах. Встретившись с ним взглядом, Бетт мгновенно угадала, кто это.

— Вы — его сестра?

— Да.

Бетт училась в школе для девочек, но была почти ровесницей Роба Эллиса. До нее доходили отдаленные слухи о том, что он не такой, как другие. Поговаривали что-то о его прошлом. Когда мама назвала имя сидевшего за рулем, в голове ожили смутные воспоминания.

— Что тебе нужно? Зачем явился?

— Как он там?

— Все еще в коме. Под кислородом. Тебе-то какое дело? Это ведь из-за тебя он здесь.

Роб собрался было уходить, но вдруг резко обернулся, с таким лицом, что Бетт пожалела о своих словах и немного отступила.

Но он только уронил:

— Мне есть дело.

Лиззи сидела у постели больного. Только что приходила лаборантка, занесла на карточку результаты анализов. Все по-прежнему было без перемен. Лиззи подняла голову на звук шагов. В ярде от нее, не отрывая глаз от Дэнни, стоял Роб. Потом он подошел ближе и нагнулся. Скрипнула кожаная куртка.

За ним в палату вошла Бетт и знаками дала Лиззи знать: «Это тот самый». Лиззи вскочила на ноги.

— Что тебе нужно?

Роб как будто не слышал. Держась здоровой рукой за край кровати, он безотрывно смотрел на Дэнни. Лиззи подбежала и тряхнула его за плечо. Он медленно обернулся. Навис над ней, как скала.

— Что тебе нужно?

Парень покачал головой. У него были длинные вьющиеся волосы, стянутые сзади резинкой. Он не побрился: щеки неравномерно покрылись рыжеватой щетиной. Губы потрескались; под глазами залегли тени. Свежая перевязка казалась неестественно, пугающе белой.

— Взглянуть на него. А вы что думали?

Он произнес это глухим, осипшим голосом — должно быть, давно не открывал рта. Лиззи храбро оттолкнула его руку.

— Тебе здесь нечего делать!

— Вы не имеете права указывать.

Его отпор удивил Лиззи. В этом парне было какое-то лихорадочное бесстрашие, почти отталкивающая бесшабашность. Что, если Джесс войдет и увидит его здесь? Лиззи толкнула его сильнее.

Роб железными пальцами сжал ей запястье. Она заморгала.

— Он мой друг. Ясно? А вы кто?

— Его тетя.

— Ах вот как…

Бетт бросилась их разнимать. Индусы подняли на них печальные кроткие глаза. Стряхнув с себя обеих женщин, Роб вернулся к Дэнни. Склонился над ним. Беззвучно зашевелил сухими губами. Бетт заколебалась. Однако неумолимая Лиззи уже привела дежурного медбрата-ирландца.

— Боюсь, что вы не имеете права находиться здесь без разрешения родных, — промямлил тот. Роб значительно превышал его ростом. Двое врачей, сидевших за столом в центре просторной палаты, прервали тихий разговор.

Вошли Джесс с Йеном.

Йен сразу понял, кто это. Лиззи и Бетт отгородили его от непрошеного гостя.

— Убирайся! — гневно приказал Йен и замахнулся.

К ним уже спешил заведующий отделением в нейлоновом фартуке, как у всех здесь, кроме Роба.

— Прошу прощения, слишком много посетителей у одного больного. Мешаете другим пациентам. А вы, молодой человек, можете передать инфекцию.

На Джесс никто не смотрел. Но все услышали ее голос:

— Пусть он останется. Всего на несколько минут.

Из шкафа у двери она достала свободный фартук и не глядя отдала Робу. Медбрат помог ему надеть фартук через голову и завязать тесемки.

— Подождем снаружи, — сказала Джесс родным.

Они вышли в комнату ожидания. Джесс отошла к окну и устремила невидящий взгляд в темноту.