Влияние
Шрифт:
Он сел в свою машину и, раскрыв конверт, высыпал из него содержимое: листок с данными, фотографии и деньги. Много денег. А будет еще больше. И работа хорошая, можно даже сказать — отличная.
Сунув деньги в бардачок, он взглянул на фотографии, прочел листок с заданием и присвистнул. Дело представлялось несложным: добыть диск и кончить придурка. На диске, должно быть, что-то сладенькое.
Он вытащил из общей пачки глянцевый снимок компьютерного устройства и, посмотрев на него, сунул назад; проглядел другие и пробежал глазами листок с данными. Вечером
Отложив бумаги, Харри Бёрр позволил себе некоторое самосозерцание. Он был достойным человеком и являлся таковым не просто потому, что имел среднее образование или мог назвать латинские существительные первого склонения, а потому, что не любил убивать. Это не доставляло ему удовольствия. Тяги к подобному у него не было, это не являлось для него насущной потребностью, как еда или секс. Он мог считать себя достойным, поскольку сочувствовал своим жертвам. Отдавая себе отчет в том, что те являются реальными людьми, он представлял себя на их месте, умел посмотреть на мир их глазами. А потому и убивать их ему было проще.
И наконец, Харри Бёрр отличался целесообразностью. Этому его обучил отец еще в Гринвиче, когда он был сопливым подготовишкой по имени Горди Хилл. У отца имелся неиссякаемый запас афоризмов, которые он выдавал на-гора: решил делать — делай; если у тебя куча денег — никого не интересует, как они заработаны; ради достижения победы все способы хороши. «Победителя никогда не спросят, говорил ли он правду» — с этими словами старик вышел из кухни, прикончив его мать. Больше его не видели. А несколько лет спустя Харри узнал, что отец цитировал Гитлера. Чудеса, да и только.
Харри Бёрр улыбнулся. Он был «не в себе» — по крайней мере в этом его пытались убедить многочисленные школьные психологи, социальные работники, адвокаты и прочие профессиональные «советчики», готовые за сотню долларов в час поделиться наставлением с кем угодно. Так почему бы тогда не сделать на этом карьеру? Вытащив из кармана сорочки мятую пачку, он зажег последнюю сигарету. Как там выразился святой Августин? «Боже, дай мне целомудрие, но не сию минуту». Он в свое время бросит, но не сейчас.
ГЛАВА 48
Эбби держалась позади, когда Форд постучал в открытую дверь кабинета доктора Чарлза Чодри, руководителя Марс-проекта. Ей было жарко и неуютно в костюме, который Форд заставил ее носить, да еще летом в Калифорнии.
Директор поднялся и вышел из-за стола, протягивая руку.
— Моя помощница Эбби Стро.
Эбби ответила на надменное рукопожатие. Лицо у Чодри было вытянутое и худощавое, с красивыми чертами и темно-карими глазами; выглядел он подтянуто, спортивно и довольно привлекательно. Его волосы были собраны в небольшой, туго стянутый хвостик,
— Проходите, пожалуйста, — произнес он мелодичным тенором.
Форд устроился в кресле, и Эбби последовала его примеру. Ей хотелось как-то скрыть свою нервозность. Отчасти ее будоражили «шпионские страсти» — личина, под которой им удалось сюда проникнуть. Этот Форд поначалу представлялся ей весьма правильным и тривиальным, но на деле оказался настоящим диверсантом. И ей это в нем нравилось.
Офис был на удивление просторным; из окон открывался вид на горы, громоздившиеся за огромной автостоянкой. Две заставленные книгами стены создавали атмосферу научной обители. Повсюду царила клиническая чистота.
— Итак, — начал Чодри, — вы пишете книгу о нашем Марс-проекте.
— Совершенно верно, — подхватил Форд. — Большая книга с великолепными фотографиями. Как мне сказали, вы руководите процессом картографии и фотосъемки поверхности.
Чодри кивнул.
Форд с энтузиазмом продолжал в деталях описывать книгу — ее макет, содержание и, конечно, красочные снимки. Изумленно внимая этой восторженной болтовне, Эбби вспоминала его манеру говорить — обычно сухую и сдержанную. Чодри вежливо слушал, сложив руки домиком.
— Поскольку, как я понимаю, это проект НАСА, фотографии в Интернете открыты для общего доступа. И мне бы хотелось ознакомиться с имеющимися у вас снимками с высокой четкостью.
Чуть подавшись вперед, Чодри развел руками.
— Вы правы — фотографии действительно выложены в Интернете. Но не высокоразрешающие.
— В книге будут развороты и вкладки, и нам по возможности хотелось бы иметь изображения с самым высоким разрешением.
Руководитель откинулся назад.
— Боюсь, такие изображения строго засекречены. Не беспокойтесь, мы снабдим вас всем необходимым, и четкости снимков для вашей книги будет более чем достаточно.
— А почему засекречены?
— Стандартная процедура. Технология получения подобных изображений строго засекречена: мы не хотим, чтобы наши противники узнали, насколько она совершенна.
— И сколь же велико это самое высокое разрешение?
— Повторяю, я не вправе обсуждать с вами технические особенности. Говоря общим языком, с орбиты мы можем разглядеть на поверхности предмет величиной до пятидесяти дюймов. А при помощи нашего поверхностного радара заглянуть на глубину до ста ярдов.
Форд присвистнул.
— Удалось увидеть что-нибудь интересное?
Чодри улыбнулся, обнажая белоснежные зубы.
— Все, что мы видим, кажется нам интересным и необычным. Мы точно Колумбы, открывающие Америку.
— А что-нибудь такое… сверхъестественное?
Улыбка начала сползать с лица Чодри.
— Что вы имеете в виду? — холодно поинтересовался он.
— Ну, скажем, вы бы вполне могли увидеть на поверхности нечто такое… например, инопланетный космический корабль, — с легкой усмешкой предположил Форд. — Как бы вы тогда себя повели?