Влюбись в меня себе назло

Медведева Татьяна Леонидовна

Несколько вечеров подряд занятия проходили - и у "народников", и у "современников" - довольно спокойно. "Бабушкина юность" получалась зажигательной и забавной. Мы добились такого быстрого темпа, что иногда казалось: отдельные куплеты старых песен по скорости не совсем подходят под него. Но Никита отказался менять что-то в нашем музыкальном сопровождении.

– Будем подстраиваться под то, что мы собрали, - заявил он, - если станем постоянно всё переделывать, так и не дойдём до конца.

Я восхищаюсь братом: насколько всё же он собран! Умеет чётко продумать

и скрупулёзно шаг за шагом осуществить задуманное.

В космическую феерию, которую хореограф назвал "Звёздные пришельцы", Никита тоже кое-что внёс своё. Его идеи Тищенков принимал как само собой разумеющееся.

С Заринкой Крылосов, похоже, помирился. Они друг с другом переглядывались и обменивались улыбками.

Со мной Лёха был сух и вежлив, никаких разговоров не вёл, не задирал и не прижимал к себе, наоборот, старался держать дистанцию. Я как-то сразу успокоилась и расслабилась. Оказавшись близко от него, не напрягалась, старалась не быть чувствительно-восприимчивой. Это же Крыса! Я не должна это забывать! И что мне вздумалось млеть от его прикасаний!

Тем более дружба наша с Ричем, похоже, всё крепла. По правде сказать, она расцветала и между ним и Никитой. А ещё Дашей. Мы стали всё чаще ходить вчетвером. Мне это было на руку, поскольку Лакман, как парень, меня не волновал. Да, приятно с ним разговаривать, шутить, но почему-то воспринимаю его, как брата или подружку.

К счастью, он тоже не проявлял ко мне особых чувств с того откровенного разговора, по крайней мере, не говорил о них, хотя нередко брал меня за руку или дружески приобнимал за плечи.

В субботу Тищенков решил усложнить конец программы переворотами. Никита и Лёха должны переворачивать партнёрш как в сальто, причём одновременно. Оля Дюжева, оказалась очень понятливой, к тому же она занималась несколько лет гимнастикой во Дворце спорта. Кувырок назад у неё получился пусть не очень чистым, но с первого раза.

Крылосов внимательно выслушал объяснения хореографа, куда ставить руку, на что направлять усилия. После того как Никита показал со мной всё на практике, добавив от себя, что и как надо делать, он уверенно заявил:

– Всё понял, не так это и сложно!

Мы с ним приступили к выполнению. После переворота я, как положено, собиралась опуститься на ноги, но Лёха, вдруг испугавшись того, что уронит меня, лихорадочно стал ловить, забыв все указания. В результате я полетела на пол и больно стукнулась спиной и попой. В глазах всё потемнело.

Первая мысль была: только не умереть - я ещё не выбрала даже профессию! Нет, я не впала в беспамятство, напротив, всё осознавала, но глаза закрыла и замерла. Мне нужно некоторое время не двигаться - так учил вести себя при ударе папа Дима - и прислушаться к себе, где больно и подождать, может, боль сама уйдёт, лишь потом шевелиться. Так и есть, она постепенно стала покидать моё тело.

– Ты её уронил! Я так и знал, что специально толкнёшь, потому что ненавидишь! Не трогай Енечку! Её нельзя двигать!
– дошёл до меня отчаянный вопль Никиты.

– Надо вызвать "скорую"!
– кто-то предложил.

В

это время я поняла уже, что ничего страшного со мной не произошло, просто-напросто случился лёгкий ушиб. И открыла глаза. Увидела побледневшее, искажённое Лёхино лицо. В его встревоженных коричневых раскосых глазах плескались сожаление, отчаяние и испуг.

– Не надо "скорую", - произнесла я тихо, но твёрдо.
– Ничего страшного!
– улыбнулась всем успокаивающе.
– Обычное дело в танцах - ушибла попу! Сейчас пройдёт.

И попыталась встать. Крылосов не дал мне это сделать, легко подхватил меня на руки и поднял. В нём чувствовалась сила.

Бережно прижав меня к себе, Лёха повернулся и, не обращая внимания на яростные возмущения моего сводного брата, понёс к женской раздевалке. Там был узкий длинный диван, не новый, но приличный ещё, который отдала танцевальному классу одна из мам юных танцорок. Потому что в раздевалках не хватало стульев. Леха осторожно положил меня на диван.

Тищенков и несколько ребят, в том числе и мой сводный братец, пошли за нами.

– Так вызывать "скорую"?
– напомнил опять кто-то.

– Не надо, - решительно замотала головой я, - всё обойдётся.

– Ничего подобного!
– заворчал Никита, хмурясь.
– Надо бы ещё и полицию вызвать!
– и зыркнул своими горько-шоколадными глазищами на Лёху, смирно отошедшего в сторону.

– Перестань, Кит, пороть чушь!
– не выдержала я.
– Крылосов не ронял меня, точно тебе говорю, он испугался, что упаду, и пытался поймать меня. Это несчастный случай, понимаешь ведь! Тем более со мной всё нормально. Я тут немного полежу, а вы идите все, продолжайте заниматься!

И специально привстала и села, опершись на спинку дивана и опустив ноги на пол, чтобы показать, что со мной всё в порядке, хотя боль всё же в спине чувствовалась.

– Ну, идите же!
– протянула нетерпеливо.

– Лады!
– произнёс хореограф, хлопнув в ладоши.
– Если всё нормально, пусть Кораблёва тут отлёживается.
– Он по-прежнему продолжал звать меня по фамилии отчима.
– А мы возвратимся к нашей работе.

И все один за другим гуськом потянулись из раздевалки, даже Никита нехотя поплёлся. Оставшись одна, я снова легла на диван и прикрыла глаза. Лежала и размышляла в смятении. Что это такое со мной было? Меня нёс на руках Крыса - а я дрожала от блаженства? Совсем спятила, если дошла до такого! Треснулась-то не головой, а задницей.

По хитрому блеску глаз Лёхи видела: он заметил, что трясусь от приятных чувств. Как теперь мне с ним общаться? Того и жди в любое время при всех он может ляпнуть: "Она от моих касаний тает и трепещет вся! Хотите посмотреть?"

С него станется! Крыса никогда не относился ко мне с уважением, постоянно выискивал слабые места.

Вспомнилось, как в седьмом классе высмеял меня на вечеринке в честь женского праздника. Тогда только опубликовали в местной газете мой рассказ под названием "Чего на свете не бывает?" В нём девочка моего возраста задаёт этот вопрос разным людям.