Влюбись в меня себе назло

Медведева Татьяна Леонидовна

Мне нравится танцевать, но придумывать танцы и ставить их - навряд ли это я смогу. Мне больше нравится сочинять сюжет, чем изобретать движения. Вот Никита буквально млеет, придумывая свои собственные дробушки, моталочки и ковырялочки, усложняя уже существующие.

В этот раз меня Рич не встречал. На улице шёл сильный дождь. Мы с Никитой не захватили зонтов, поскольку ничто ливня не предвещало, туч на небе не было. Тем более я сразу после школы пошла к Дашке. Но нам повезло: позвонил на смартфон брата папа Дима и сказал, что забрал близняшек

из бассейна, с секции плавания, и едет к Дому культуры.

Нам пришлось минут пять подождать у колонн. Наконец, машина отчима подъехала к служебной стоянке, мы побежали туда. Никита, обогнав меня, заскочил на переднее сиденье рядом с отцом, я села к няшкам на заднее. Но не успела дверь захлопнуть, как в салон машины заглянул Крылосов.

– Можно, я с вами поеду?
– спросил у папы Димы.
– Я живу недалеко от вас, вы мимо моего дома проедете - первая многоэтажка.

– Конечно, - согласился отчим.
– Залезай!

Подвинув меня бесцеремонно собой к няшкам, Крылосов преспокойно уселся рядом. Закинул руку на спинку сидений, будто приобнял меня. Я дёрнулась и чуть отклонилась, чтобы не соприкасаться. Но сохранять дистанцию и равновесие в движущей машине почти невозможно, к тому же из-за дождя папа Дима постоянно дёргал её, приостанавливаясь.

Близняшки сидели слева от меня и во все глаза рассматривали Лёху. Никита надел наушники от своего смартфона и в ритме поп-музыки, звучавшей в них, покачивал головой. Отец уставился на дорогу.

Вдруг Анечка, сидевшая рядом со мной, спросила громко:

– Ты Рич?

– Ты что!
– возразила более бойкая и сметливая Юляшик.
– Рич - это принц. Его Енечка назло крысе завлекает! Ты разве не помнишь, что мы слышали?..
– И замолкла, смущённо закрыв ладошкой рот, и виновато опустила густые ресницы.

Я сердито на неё зыркнула, хотела сказать "из-за печи не лепечут", что означает "помалкивай в тряпочку, когда не просят", но не произнесла ни слова, чтобы отругать за подслушивание. И не только потому, что стеснялась перед парнем выглядеть ворчливой. Но и потому, что давно поняла: ругать девчонок бессмысленно, сколько им ни талдычь - к сожалению, делают по-своему. Да ещё заявляют в оправдание: "А как же мы узнаем, что в доме происходит?" или "Мы не подслушиваем, а слышим!"

– Назло Крысе?
– зацепился Лёха за сказанное Юляшиком.
– И кто же это?
– спросил, словно не знает.

– Это страшный зверёк такой - зубастый, с хвостом, - стала поспешно объяснять Анюшик, пытаясь сгладить неловкую ситуацию.
– Он часто снится Енечке!

Прозвучало это как-то двусмысленно. Я невольно покраснела. Стопудово - задам няшкам дома жару, совсем распоясались! Хорошо, что мы уже добрались до многоэтажек, и папа остановил машину, а то бы ещё чего-нибудь предосудительного наговорили.

Вылезая из автомобиля, Лёха шепнул мне на ухо:

– Я безумно рад, что тебе снюсь, Ехидничка!
– сверкнул глазами и помчался сквозь плотный дождь к своему подъезду.

Глава XV I

Само

собой, никакой порки от меня девчонкам не довелось испытать. Мама, как только впустила нас в дом, сразу отправила няшек в ванную комнату, а меня - в душевую. Папа Дима установил современную кабину с душем и столитровым электротитаном в бывшей кладовке, так как в нашей большой семье у ванной всегда образовывалась очередь. А потом, расслабившись от мытья и тепла, я пришла в хорошее настроение, ругаться совсем расхотелось.

Перед сном няшки прискакали ко мне в постель и принялись чирикать взахлёб о новеньком мальчике в классе, который вначале был просто замечательный - вежливый, не толкался, ничем не бросался, - а теперь стал сорвиголовой и проказником.

– Он бросил в меня комок из газеты, попал прямо в лицо, вот сюда под глаз, я даже ревела, - пожаловалась Анечка, показывая тоненьким пальчиком ушибленное место на щеке, где от газетного "снежка" не осталось никакого следа.
– А говорил, что ему интересно со мной играть! Нельзя мальчишкам доверять, они вредные!
– И положила голову ко мне на колени.

– Но не все же, есть и хорошие мальчики, - стала я успокаивать её, поглаживая по кудрявым спутанным волосам.
– Папа наш и Никита, к примеру. И ещё есть много хороших парнишек.

– Только папа и Никита хорошие, а больше и нет!
– категорично возразила Юляшик, примостившись у нас с Анютой в ногах.
– Все они нехорошие, девочек задирают! Ненавижу их!
– И сморщила презрительно своё красивое личико.

– Вот вырастешь и отомстишь этому сорванцу тем, что не будешь отвечать на его ухаживания, - продолжала я успокаивать Анечку.

– Фи, больно надо ждать, когда вырастешь!
– возмутилась Юляшик.
– Я отомщу ему за тебя, Аня, завтра - стукну его хорошенько рюкзаком.

– Никаких драк!
– одёрнула я сестрёнку.
– Вы же девочки, вам стыдно драться!

– Ага, мальчишкам можно ударять друг друга рюкзаками и пинаться тоже можно! А нам, девочкам, почему должно быть стыдно? Мне ни капельки не стыдно, ни маленечко, - заспорила Юля.
– Это просто нечестно!
– закончила она своей любимой фразой.

– Делай как знаешь, только потом, когда он побежит жаловаться учительнице или своей маме, тебе же попадёт, - предостерегла её.

– Я так стукну, - хитро улыбнувшись, важно произнесла Юляшик, - что он меня сразу зауважает и никуда жаловаться не побежит. Вот увидишь!

Вторая няшка вдруг горько расплакалась:

– Тебя зауважает, а меня нет... Я не люблю драться... Он же не будет знать, что ты за меня стукнула!

– Так я ему скажу!
– закричала Юляшик.
– Ты чё, не понимаешь?!

Я сгребла обеих в кучу малу и принялась щекотать. Скоро в комнате установился настоящий хохотун-грохотун. Пришёл Никита и тут же влился в него. Мы бесились и ржали, пока мама не напомнила снизу, что пора всем на боковую.