Влюбись в меня себе назло
Шрифт:
Перед забегом Крылосов подходил ко мне, что-то хотел сказать, но я, неожиданно смутившись, поспешно отвернулась к Дашке: мне не хотелось с ним перебрасываться шпильками.
– Как хочется пить!
– вдруг воскликнула Заринка.
– Случайно, у кого-нибудь водички не найдётся?
Парни засуетились. Но, увы, никто о воде не позаботился.
– У меня есть, - сказала неожиданно Леся Буртолик и, не дожидаясь, когда у неё попросят, направилась к куче рюкзаков и сумок - после физры все должны были идти домой.
Порывшись
– Кажется, ещё холодная. Хочешь?
– спросила у Заринки, подойдя к ней.
– Конечно!
– обрадовалась Калашникова.
– Спасибо!
– И посмотрела на Клепикова.
Тот как-то неловко, не поднимая глаз на Лесю, взял у неё бутылку, открутил крышечку и протянул бутылку Заринке. И тут вода фонтаном брызнула ей в лицо.
– Ой!
– завизжала девушка.
– Ты что наделал? Попал мне прямо в глаза! Мне жжёт, я ничего не вижу!
– И накрыла ладонями глаза.
– Эй, ты! Это что, кислота?
– испуганно крикнул Крылосов, обращаясь к Лесе.
– Ты её облила кислотой?
– спросил тревожно и требовательно.
– Ничего подобного!
– взвилась Буртолик.
– Обычная газированная аш-два-о! Не веришь - сам попробуй!
Лёха быстро подошёл к Заринке, взял из рук Клепикова бутылку и отхлебнул из горлышка.
– Обычная газировка, - произнёс спокойно.
– Не кричи так, Зарина, ничего страшного не произошло!
– успокоил девушку.
– Но мне попало в глаза, - раздраженно продолжала вопить девушка.
– У кого есть чистый платок?
Я вспомнила, что утром мама мне положила выглаженный носовой платок в потайной кармашек спортивных брюк, чтобы я могла воспользоваться им, если вспотею во время бега. Достав платочек, сунула его в руку Калашниковой. Один глаз к тому времени у неё уже почти открылся. Она вытерла своё мокрое возмущённое личико.
– Кажется, в один глаз вместе с водой попала соринка, она мне мешает открыть...
Не успела Заринка договорить, как Клёпа ретиво бросился ей на выручку.
– Надо потереть пальцем от угла глаза к носу, - мягко проговорил он успокаивающим тоном и тут же принялся старательно водить пальцем по её веку от виска к носу.
– Вот, кажется, всё и вышло, нужно теперь только поморгать и вытереть платочком. Не бойся, открой глазки!
Заринка послушно поморгала и открыла оба глаза. Улыбнулась сияюще. И все тут же застыли в изумлении. Один глаз у неё был коричневый, другой - изумрудный. Я даже немного напугалась - до того она выглядела странно и жутковато!
– Ха!
– заржал первым очухавшийся Денис Гончаров.
– Это что у тебя, Калашникова, от шипучки глаза перекрасились?
– Не говори ерунды!
– отбрила его Заринка.
– У тебя один глаз коричневый!
–
– Это она в цветных линзах ходит!
– догадался кто-то из парней.
– Одна линза выпала!
И тут же раздались смешки, на многих лицах появились улыбки. Двое парней из нашего класса, которые по всякому поводу бездумно гогочут, лишь бы кого-нибудь высмеять, расхохотались во всю глотку.
– Что смеётесь?!
– обиделась Заринка.
– Многие люди ходят в линзах - это не запрещается! Вон у Лапушкиной тоже линзы!
Я чуть не поперхнулась от такого заявления.
– Ты чё, с первого класса в линзах?
– быстро среагировал Гончаров, заглядывая мне в глаза.
– Лапушкина, твоя зелень обманчивая? Вот я, дурак, на неё повёлся! Страдаю по тебе с первого класса! Надо было сказать, что у тебя глаза ненастоящие, я бы не маялся от любви!
– и опять заржал как лошадь, громко и вызывающе.
– Не пори чушь!
– осадила его Даша Нахимова - она не выносила, когда меня обижают.
– Знаешь ведь прекрасно, что Женя линзы не носит. А ты, Калашникова, если сама сменила цвет своих глаз, то это не значит, что все вокруг делают так. И вообще, надо получше его прикреплять, чтобы не выпадал и не пугал добрых людей!
И хихикнула. Я тоже невольно разулыбалась. Заринка прямо раздулась от злости. Тут ещё Клепиков добавил огня к её ярости своей неуклюжей попыткой поддержать её:
– Твой собственный цвет очень красивый! Он такой карий-прекарий, походит на камень, как его там... забыл, кажется, опал, нет, агат, вроде, или гранат...
– Замолчи!
– раздражённо заверещала Заринка.
– Это ты во всём виноват! Не надо было мне глаз тереть! Я бы могла закапать "искусственную слезу", и всё бы само прошло. А теперь где моя линза? Куда ты её дел? Между прочим, линзы недешёвые!
Егор растерянно посмотрел на свои руки, потом на мой полумокрый платочек, развернул его - линзы в нём не было.
– Я, возможно, выбросил её, - виновато проговорил, осматривая землю вокруг себя, - мне показалось, это слизь.
– Ищи не ищи, что с возу упало, то пропало!
– важно протянул Гончаров.
– Всё, растеряла ты свою красу, красотуля! Не переживай, у тебя кое-что ещё осталось. Смотри и это не теряй!
– и вновь громко загоготал.
Ему, наверное, казалось, что он здорово соригинальничал, так сказать, сострил. На самом деле говорил обыкновенную банальщину. К тому же Заринка и с карими глазами не хуже, по-прежнему осталась красоткой. Но я всё же не удержалась от улыбки: уж очень смешным и напыщенным выглядел Гончаров, довольный своим "острословием" и Заринка с разноцветными глазищами смотрелась презабавно.
Калашникова вдруг вскипела и стала на меня наступать:
– А ты что, радуешься моему унижению?
– Ну, хватит вам!
– вмешался Крылосов и встал между нами.