Влюбиться без памяти
Шрифт:
Я терзаюсь сомнением – как мне нужно себя вести в такой щекотливой ситуации. Поднимаю глаза на врача, вспоминая о личных вещах Кожевникова и чувствуя неловкость, спрашиваю:
– А его нельзя увидеть? У меня – его вещи.
– Вот и оставьте их пока у себя, вы же его девушка. А они ему сейчас без надобности, в реанимации их хранить негде. Или передайте родным. Всего доброго.
Пожилой врач, мгновенно развернувшись, уходит вглубь коридора, слегка прихрамывая, а я в изнеможении плюхаюсь на металлическую лавку, подперев голову руками. Скамейка подо мной жалобно
– Легко сказать – передайте родным…
Больница, в которую доставили Антона, мало походила на частные клиники, в которых он, возможно, привык обследоваться. Но зато, нас тут оперативно приняли и мгновенно увезли мужчину в отделение интенсивной терапии, так как он после полученной травмы так и не очнулся. Хорошо, что аппарат искусственной вентиляции лёгких не понадобился – Антон дышал сам, но, к сожалению, впал в кому.
Грязно-синие стены клиники, покрашенные, скорее всего, самой дешёвой краской, уже успели облупиться в некоторых местах и, сверкая голым бетоном, навевали ещё большую тоску на меня. Грязные окна, между рамами которых валяются дохлые насекомые, очевидно, ещё с прошлого лета, вызываю отвращение и чувство брезгливости. Мне немедленно захотелось взять тряпку и отмыть тут всё, чтобы, наконец, бюджетная больница не казалась такой уж бюджетной.
Растерянно смотрю на вещи, принадлежавшие бизнесмену, которые пожилой врач отдал мне, как его невесте – паспорт, связка ключей и наручные часы. Всё остальное бандитам удалось унести с собой.
Паспорт я уже изучила, и даже сфотографировала данные о прописке, чтобы в случае чего не забыть, и привезти личные вещи мужчины. Связка ключей тоже не представляла собой что-то важное – обычное кольцо, на котором висело три ключа и кнопка от домофона. Никакого брелка или хоть чего-то интересного, там не было.
А вот наручные часы Кожевникова явно были из разряда не просто дорогих, а очень дорогих. Во-первых, фирма часов уже говорила сама за себя. Во-вторых, они явно были изготовлены из драгоценного металла, а ремешок – из натуральной кожи. Будильник был оснащён турбийоном, и показывал день, месяц и год.
Да, наверное, бандиты очень жалеют, что им не удалось разжиться этой красотой. А вот всё остальное – мобильный телефон и портмоне – были утеряны. Может быть, у него с собой было ещё что-то – не знаю. Но, вряд ли полицейским удастся обнаружить пропавшие ценности, отобранные у бизнесмена.
Если бы при Антоне остался смартфон, я, хотя бы могла оповестить его родных, ведь они, наверняка, будут беспокоиться, а так – я просто не знаю, что делать дальше. Наверняка, врач уже связался с полицейскими по поводу избиения Кожевникова. Может, стоит попросить их найти родственников бизнесмена, и оповестить их?
Прижимаю часы Антона к своему лицу, вдыхая запах натуральной кожи, перемешанный с запахом дорогого парфюма, исходящий от ремешка, и моя душа начинает ныть от безысходности ситуации. Чисто физически ощущаю тепло, исходящее от наручного будильника, ведь ещё совсем недавно он был на руке красавчика, обхватывал его мужественное запястье.
Ох,
Поднимаюсь с лавочки, кутаясь в длинное манто, принадлежащее строптивой Юлии, и направляюсь к выходу из больницы, аккуратно обходя дыры на изрядно потрёпанном линолеуме. В голове роятся совершенно разные мысли, и я с грустью понимаю, что сейчас этот красавчик – мужчина никому не нужен, никто не знает где он, и только я могу о нём позаботиться.
Хотя… Можно попробовать поискать о нём какую-нибудь информацию в интернете. Может быть, там я найду какие-либо сведения о его родных? Неожиданная идея, пришедшая на ум, окрыляет меня, и я облегчённо выдыхаю.
Вот так. Главное – просто подумать, и всегда можно найти выход.
Аккуратно обойдя пожилую женщину со шваброй в руках, я невольно натыкаюсь глазами на её озабоченный усталый взгляд, и опускаю глаза, чтобы не разреветься от усталости и некстати расшалившихся нервов. Уборщица принимает мой жест по-своему, и, снимая с рук жёлтые хозяйственные резиновые перчатки, обнадёживающе говорит:
– Не волнуйся, милая. Придёт в себя твой суженый. Тут и не таких с того света вытаскивали, ведь Анатолий Иванович – просто золотой доктор, повезло тебе в его смену попасть!
– Да уж, везением тут, вроде, и не пахнет.
– Не скажи, милая. И не гневи Бога. Мужчина – то у тебя молодой, здоровый, выкарабкается.
– Я очень надеюсь.
– Да так и будет. Вон, в прошлую смену привезли. Страх Божий смотреть, места живого не было! Сразу же Анатолия Ивановича из дома вызвали, у него выходной был. И что?
– Что? Нормально всё! На поправку идёт мужик, а ему шансов остальные врачи почти не оставляли. Так что не переживай. Иди с Богом.
– Спасибо.
Киваю, пытаясь сложить из губ жалкое подобие улыбки, и прохожу мимо женщины, стараясь не затоптать только что помытый пол. Стало ли мне легче после такого обнадёживающего рассказа? Определённо – да.
Надо будет подать идею бизнесмену проспонсировать больницу, когда он выздоровеет. А то не ровен час кто-то и упадёт, зацепившись носком обуви за многочисленные дыры.
Если, конечно, он захочет меня выслушать после этого обмана.
Что ж, нужно возвращаться в ресторан, а вечером я могу попытаться съездить к Антону на квартиру – паспорт с пропиской и ключи у меня есть. Оставлю всё дома у мужчины, чтобы он не переживал из-за пропажи кольца и наручных часов. Присвоить это всё себе я не могу, я не так воспитана.
4
Стоя на крыльце больницы, я снимаю очки – выйдя из тёплого помещения, стёкла мгновенно запотели, лишив меня способности видеть. А без очков я уже не могу. Имея зрение минус шесть нелегко существовать.
Я уже давно не вижу надписи на магазинах, таблички на домах и люди для меня – сплошное бледное пятно. Поэтому, без очков я беспомощна, как новорожденный котёнок.
Конечно, можно сделать операцию по восстановлению зрения, и это – моя самая большая мечта, на которую, по правде сказать, я сейчас как раз коплю деньги, отказывая себе в разнообразных приятностях.