Влюблена и очень опасна, или Кто подставил пушистую зайку

Раевская Полина

– Осторожнее, – тихо и очень твердо произнес он, – прошу не забывать, что ты все-таки гость в этом доме и в любой момент я могу решить, что ты злоупотребляешь оказанным гостеприимством.

Отшатнувшись, словно от полученного удара, женщина стремительно покинула комнату и заперлась в ванной, откуда тут же послышались не слишком-то приглушенные рыдания.

– Соня, прости, пожалуйста, за эту сцену, – устало проведя рукой по волосам, обратился ко мне Олег, – губы мужчины скривила горькая улыбка.

Разумеется, я простила бы ему и большее, а в происшедшем так и вовсе не видела его вины, в чем и поспешила заверить. Креольский сделал ко мне шаг и ласково погладил по голове. Пальцы задержались на моих волосах чуть дольше положенного, от чего кожа тут же покрылась мурашками,

а сердце замерло в надежде на продолжение, которое, как мне казалось, было так вероятно. Но, увы, чары растаяли вместе с появление злой колдуньи. Словно фурия ворвалась она в комнату и сквозь зубы вежливо попросила оставить их с Олегом наедине. Бросив на него вопросительный взгляд, я с удивлением обнаружила, что случившееся растрепало не только мои чувства – мужчина выглядел взволнованным. Пожалуй, таким я видела его впервые. Растеряно пожав плечами, он извинился и пообещал подняться ко мне позже. А я-то уж было решила, что его душевное волнение – моя заслуга? Скорее всего, причиной всему была предстоящая беседа с Ольгой, а их якобы ссора не более чем прелюдия. Очевидно, его чувства к бывшей возлюбленной все еще не остыли, и лишь уважение к брату, так недавно ушедшему в мир иной, останавливают его от того, чтобы слиться в любовных объятиях с некогда (а может и все еще) любимой женщиной. Комок тошноты подступил к горлу, стоило мне представить эту парочку вместе.

– Да выясните вы уже, наконец, отношения, раз и навсегда, – голос против моей воли сорвался на крик. Поймав удивленный взгляд Олега и торжествующий Ольги, я резко развернулась и помчалась в «свою» комнату. Правда, больше всего мне хотелось и вовсе покинуть этот дом, но, я справедливо рассудила, что и так доставила сопернице слишком большое удовольствие, да и на объяснения с Креольским сил откровенно уже не осталось.

Громко хлопнув дверью, я в два прыжка достигла кровати и навзничь на нее свалилась. Прокручивая в голове случившееся, тщетно пыталась отыскать столь желаемые признаки благосклонности ко мне Олега, ведь захоти он меня поцеловать, никакая бы Ольга не помешала. И уж совершенно точно, мечтай он, как и я продлить мгновение, не отпустил бы меня так легко. Нашел бы повод выставить наглую девицу за дверь. То с какой готовностью он откликнулся на ее желание остаться наедине, свидетельствовало о многом.

Решение созрело в моей голове стремительно. Нет, больше я никому не позволю так издеваться надо мной. Пора брать судьбу в свои руки.

Глава двадцать шестая

Оптимизм – это недостаток информации…

Ф. Раневская

– Привет, – я шагнула за порог и замерла в тесном коридоре, – сможешь приютить меня ненадолго?

– Маша, кто там? – до боли знакомый голос раздался из глубины комнаты, и тут же в проходе возник Андрейка. В одних трусах с сердечками – моем подарке на день святого Валентина.

– О-о-о-о, вот это сюрприз? – Андрей и не думал скрывать своего торжества, – какие люди! А где же твой защитничек? – поинтересовался он с притворным сочувствием. – Что? Выставил за дверь? Дал пинка под зад? Что и стоило ожидать, ведь ты…

Что именно обо мне думает бывший возлюбленный, я решила не узнавать, предпочтя покинуть «гостеприимный» дом коллеги по-английски: не попрощавшись. Точно также, как час назад я покинула другое жилище, навсегда оставив там огромный кусок своего сердца. Да чего там кусок! Я бросила его все к ногам человека, который этого явно не заслуживал, ведь он так и не поднялся ко мне в тот вечер. Решив раз и навсегда расставить все точки над «и», я сама решительно отправилась в его комнату. Хозяина там не оказалось. Тогда, едва сдерживая тошноту, подступившую из-за неприятного предчувствия, приоткрыла другую дверь и едва не лишилась чувств от отвращения. Конечно, кому-то представшее моему взору зрелище могло бы показаться естественным и даже красивым, но я к ним точно не относилась. Едва устояв на ногах, осторожно прикрыла я дверь, и навсегда ушла из дома, который уже привыкла считать своим.

Формально меня не предавали: с Андрейкой мы давно

расстались, и, значит, он вполне вправе строить личную жизнь с кем и как ему вздумается. Креольский же и вовсе никогда не был моим. Но почему тогда мне так плохо? Почему хочется биться головой о стену до тех пор, пока воспоминания об обнаженной Ольге, восседающей на моем возлюбленном и совершающей характерные покачивающиеся движения, навсегда не исчезнут из памяти? Честное слово, гарантируй мне кто-нибудь амнезию от удара по голове, я с радостью подставила бы свою пустую тыкву под молоток. Как можно было надеяться, что такой мужчина, как Олег воспылает ко мне какими-либо чувствами? О чем я вообще думала и почему позволила эмоциям себя захватить? Почему не сбежала сразу, как только увидела Ольгу, ведь любому дураку ясно, кто имел больше шансов на победу в этой «схватке». Все эти вопросы носились в моей голове по кругу и, сознавая их риторичность, я даже не пыталась искать на них ответы. Вместе с тем, оставаться и дальше на улице становилось небезопасно – покинув квартиру Марьяны, я решила скоротать время в соседнем дворе на лавочке, но, как выяснилась, несмотря на поздний час, в нем кипела довольно активная жизнь – уже несколько раз мимо меня проходили подозрительного вида субъекты, чьи красноречивые взгляды заставляли стынуть кровь в моих жилах.

Но куда мне податься? Маринка, как выяснилось ранее, отчалила на отдых в Таиланд, а больше я так и не успела обзавестись друзьями в этом городе. Покинуть же его совсем, отправившись к родителям в Волгоград, мне не позволяла гордость и еще, пожалуй, подписка о невыезде. Решение пришло само собой – неожиданно и вдруг. Стремительно поднявшись, я отправилась туда, где, как мне казалось, не откажут в приюте. Туда, где Креольский, приди ему такая мысль в голову, точно не станет меня искать.

Глава двадцать седьмая

Лучше быть хорошим человеком, рукающимся матом, чем тихой, воспитанной тварью.

Ф. Раневская

Божественный аромат свежесваренного кофе разбудил меня и мою любовь к жизни. Пожалуй, пора собирать разбитое сердце по кусочкам и заняться уже своей жизнью. И хотя, как именно это сделать, по-прежнему оставалось загадкой, радовало хотя бы наличие намерения.

– Соня, ты предпочитаешь черный кофе или со сливками? – спросила Ангелина, когда я вползла в кухню.

– Нуууу, – протянула я нерешительно, – хотя какого черта. Конечно, со сливками. Хуже, чем есть уже не будет.

Геля засмеялась, отчего морщинки вокруг ее роскошных глаз образовали красивое солнышко. А ведь она даже не пытается скрыть свой возраст, вдруг поняла я. Ей доступны, по крайней мере, были, самые дорогие косметические процедуры и операции, но она предпочла нести свои годы достоинством. Я пристально вгляделась в лицо гостеприимной хозяйки: губы явно не тронуты ботоксом, кожа, до которой не то что скальпель хирурга, игла косметолога не дотрагивались. И, тем не менее, выглядела женщина просто роскошно – куда до нее старушкам из телека, чьи попытки улыбнуться накаченными губами заканчиваются жалкой гримасой.

– Ты чего? – засмеявшись, спросила Геля, – рассматриваешь меня, будто я экспонат кунсткамеры.

– Скорее уж, музейный, – даже не пытаясь скрыть свое восхищение, выпалила я. – Ты мне Мона Лизу напоминаешь.

– Здрасьте приехали! – расхохоталась Ангелина, – вот спасибо за комплимент. Она ж страшная, как не знаю кто.

– Кто? – с утра моя тыковка явно плохо соображала.

– Ну, Мона Лиза твоя. Ты же про творение кисти великого Леонардо? Вот уж никогда не понимала восторгов по ее поводу. Впрочем, как и ахов, охов, относительно эталонной фигуры Венеры Милосской. Как по мне, так девушке не мешало бы приобрести абонемент в спортзал, подтянуть кое-какие части тела, знаешь ли. Да и руки ей наверняка не повредили бы, – вновь расхохотавшись, добавила Геля. Заразившись ее весельем, я рассмеялась в ответ, на миг забыв о своих злоключениях и неприкаянности судьбы. Но мысли о них вернулись быстро, что неминуемо отразилось на выражении лица. Заметив перемены, хозяйка тоже посерьезнела.