Влюбленная в сладости

Ваниль Мила

– Нет, Милли. Прости. Пожалуйста, договори.

Он поднес мою руку к губам и поцеловал ладонь.

– Я не мечтала о чем-то конкретном, - сдалась я. Если все время обижаться, то о взаимопонимании можно и не мечтать.
– Но я точно не хотела скрывать помолвку, как преступница. Не хотела становиться мишенью для чужой зависти. Не хотела прятаться по углам. Не хотела, чтобы меня считали проблемой. Я не могу сказать, что страдаю от этого. Но уж точно не радуюсь.

– Ты не проблема, Милли.

– Я лишь повторила твои слова.

– Услышь меня сейчас, пожалуйста.

Ты - не проблема.

– Хорошо, если так.

Я заставила себя улыбнуться.

– Упрямая...
– Ларс шумно выдохнул.

– Это проблема?
– пошутила я, играя словами.

– Да, - ответил он серьезно.
– Это точно проблема. Милли, я буду хорошим мужем, нежным, заботливым. Но я не выношу непослушание, вранье и упрямство. Из-за этого у тебя будут проблемы.

– К-какие?
– спросила я.

Потому что сразу вспомнила, как он обещал меня выпороть, если я его ослушаюсь.

= 30 =

– Я буду сердиться.
– Продолжая сжимать ладонь одной рукой, пальцами другой Ларс коснулся моей щеки.
– Я невыносим, когда сержусь. Муж имеет право наказывать жену. Ты же знаешь об этом, верно?

Я отпрянула от него. Сердце бешено забилось, во рту снова пересохло. Великий Дракон, за кого я выхожу замуж? Да меня за всю жизнь никто пальцем не тронул, а Ларс даже не скрывает своих намерений!

– Ты меня боишься?
– как ни в чем не бывало, спросил он.

– Я тебя совсем не знаю.

И это правда. Он изучал меня все это время, но сам едва ли приоткрылся. Я видела разного Ларса - заботливого, вздорного, ехидного, благородного, злого, растерянного. Но что у него на уме, не представляла до сих пор. Когда он серьезен, а когда шутит? Я вглядывалась в его лицо, но не понимала его истинных намерений.

– Милли, я не могу просто рассказать тебе все, что ты хочешь.

– Почему?

– Потому что мне двадцать пять лет, и мой рассказ займет слишком много времени, - фыркнул Ларс.
– Потому что есть вещи, о которых я не хочу вспоминать или не могу говорить. Потому что люди узнают друг друга не только по словам, но и по поступкам. И потому что ты сетуешь, но не спрашиваешь ни о чем.

– А-а-а... Да...
– Я зябко повела плечами, и меня тут же укутали в плед. И как такая забота вязалась с предупреждением о наказаниях?
– Ларс, ты будешь меня... бить?
– Старалась, чтобы голос не дрожал, но вышло жалко.

– А память у тебя хорошая, - усмехнулся он, ничуть не смутившись.
– Милли, скажи честно, ты вспомнила об этом сейчас или помнила все время?

Я нервно сглотнула и выдавила:

– Помнила все время.

Ларс молчал, но, так и не дождавшись продолжения, подсказал:

– И? Где твое «но» и оправдания?

– Какое «но»?

– «Но от меня ничего не зависело», например. Или «Но я не думала, что ты всерьез».

– А ты всерьез?

– Серьезней не бывает, - заверил он.

– Я... ну... нет...
– Мне тяжело было говорить об этом, однако выбора нет.
– А смысл? Ты не примешь никаких оправданий.

–

Вот видишь! И ты утверждаешь, что не знаешь меня?

Я спрятала пылающее лицо в ладонях.

– Эй, Милли! Слезы - запрещенное оружие.

– Я не плачу.
– Пришлось повернуться к Ларсу и показать, что глаза сухие.
– Мне стыдно. И в голове не укладывается, что ты хочешь меня ударить.

– А кто сказал, что хочу?
– неожиданно тихо переспросил он.

– Чего же ты хочешь?

– Хороший вопрос. Но ответ напугает тебя сильнее, чем порка. Ладно, Милли, прекрати дрожать. Я не собираюсь тебя бить. Ни сейчас, ни потом.

– Почему?

Очень логично. Вместо того чтобы облегченно перевести дыхание, я решила уточнить, отчего порки не будет. К слову, Ларс действительно мог так поступить. Не сейчас, когда он еще не муж и не опекун, но позже - запросто. У нас даже в законах прописано, что муж несет ответственность за поведение жены и может поучать ее так, как считает нужным. Я слышала разговоры служанок, когда одна жаловалась другой на побои мужа. Однако мне казалось, что у аристократов в почете уважительные отношения между супругами.

– Потому что я знаю, что тебя спровоцировали, - спокойно ответил Ларс.
– Если бы ты сама устроила представление в банях, то не смогла бы сидеть пару дней, как минимум.

Можно покраснеть сильнее? По-моему, на моих щеках сейчас впору жарить яичницу. Я опять не так все поняла!

– И потому что уверен, что ты разумная девушка, и не будешь нарываться на порку и впредь, - продолжил он.

Час от часу не легче! Ларс, спроси меня еще раз, боюсь ли я тебя. И я отвечу «да», потому что ты непредсказуем, и я не понимаю, чего от тебя ожидать. И почему я должна это терпеть?

Меня легко напугать - я никогда не жила в полноценной семье, с отцом и матерью, я не представляю, какие отношения могут быть между мужем и женой. Но я не выношу насилия и намеков на него. Ларс предупреждал о неприемлемом.

– Я не выйду за тебя, - выдохнула я.
– Приму предложение Криса.

Ожидала взрыва, возмущения, криков, однако Ларс лишь тихо спросил:

– Почему?

– Ларс, я не собираюсь тебе врать. Я сама не люблю врунов. Но что в твоем понимании «быть послушной»? Подчиняться любому твоему требованию? Ты будешь решать, какое платье мне надеть или что есть на завтрак? И что означает «быть упрямой»? Иметь точку зрения, отличную от твоей? Нет, я не буду так жить. Я не хочу бояться, что нарушу твои правила. Не хочу, чтобы меня наказывали, как нашкодившего ребенка.

Я встала, чтобы уйти, но Ларс потянул меня за руку, заставляя сесть обратно. Он придерживал кисть и гладил ладонь большим пальцем. Эта ласка успокаивала, несмотря на то, что сейчас мне хотелось плакать.

– Милли, ты сама виновата, - сказал он.
– Ты так наивно веришь всему, что я говорю...

Я уставилась на Ларса. Точно! Он разыграл меня! В глазах искрится смех, губы растянуты в полуулыбке. Это смешно? Правда, смешно?!

– А то, что ты делаешь, враньем не называется?
– поинтересовалась я.
– Это мерзко!