Влюбленные безумны
Шрифт:
– Вы всегда будете совершать ошибки, – жестко сказал Владимир Никитич. – И время это только подтверждает.
– А вы ошибок не совершаете?
– Чуть было не совершил, – он посмотрел на нее с ненавистью.
– И что же вас спасло? – спросила она с насмешкой.
– Перестаньте! – взмолилась Жюли. – Я вас прошу: перестаньте!
– Если вы того хотите, я не буду больше к вам приезжать, – сказала она, обращаясь к Лежечеву.
– Отчего же? – поморщился тот. – Раз мы теперь родственники… Я, возможно, погорячился, – сдался вдруг Владимир Никитич. – Это ваше
– Вы правильно полагаете.
– Тогда тем более. Брак, даже если обоим супругам он в тягость, расторгнуть невозможно. Граф Алексей Николаевич сам должен озаботиться тем, чтобы его жена вела тот образ жизни, который принят в обществе. Он взялся быть вашим наставником в этом нелегком деле, и вина в первую очередь лежит на нем, а не на вас. Думаю, он это вполне осознает, и в ближайшем будущем либо сам объявится здесь, либо вы уедете в столицу. Я знаю, вы состоите при дворе.
– Да, я статс-дама цесаревны. Но вследствие моего положения меня на время освободили от придворных обязанностей.
– Я не совсем понимаю, о каком времени…
– До родов.
Он невольно покраснел от ее откровенности. «Мы здесь, в глуши, живем по-простому, – насмешливо подумала Александра. – Ах, Владимир Никитич, Владимир Никитич… Воспитывали-то вас в аристократических салонах, не в деревне. И тон с дамами вы берете тот, который у вас в крови. Вы просто меня боитесь».
Сделав это открытие, она успокоилась.
– Так я жду тебя завтра, Жюли, – кивнула она сестре и распрощалась с супругами Лежечевыми.
Жюли вызвалась ее проводить.
Возвращаясь домой, Александра как следует все обдумала. Во-первых, хорошо, что она не поехала прямо в Селивановку. Господа Лежечевы еще должны привыкнуть к ее нынешнему положению. Во-вторых, никто не запретит им с Жюли видеться. В-третьих, сестра, конечно, может не принимать у себя господина Соболинского, не желая с ним встречаться. Но она не может избежать гостя своей сестры, бывая в Иванцовке. Рано или поздно Жюли с Сержем встретятся, и на это интересно будет посмотреть. Благоразумие и благочестие против развязности и разврата. Кто сильнее, Бог или дьявол? И кто искуснее ведет свою партию?
Граф Алексей Николаевич Ланин в это время, и впрямь, находился между двумя столицами, Петербургом и Москвой. Его главная цель была забыть неприличное с его точки зрения поведение жены на балу и попытаться вообще забыть ее самое. Хотел он также забыть весьма неприятный разговор с Элен, которая объяснила ему некоторые вещи, не вполне ему понятные. Дочь сообщила также, что исчезнувший три года назад алмаз «Сто солнц в капле света» находится у его жены.
– Я не совсем понимаю, каким образом… – от волнения он запнулся.
Уже рассвело, майская ночь была такая короткая, что и темнеть-то, собственно, не успевало. Он очень устал и чувствовал только одно желание: поскорее забыться сном. И что с ним крайне редко случалось, думал о смерти. Это теперь был для него способ забыться, гораздо более верный чем сон, поэтому граф и думал о ней. И думал
– Господин Соболинский, думая, что умирает, передал алмаз вашей жене.
– И она его взяла. – При слове «умирает» граф словно очнулся: это соответствовало его собственным мыслям.
– Да, камень у нее.
– Откуда об этом знаете вы?
Элен смутилась, но быстро пришла в себя.
– Я знаю это от самого господина Соболинского, – твердо сказала она.
Граф неприятно поморщился. «И что так тянет женщин к этому скверному человеку? Ведь он негодяй, он обманщик, он только играет ими, на самом деле не чувствуя ничего. Или все-таки чувствует?» – была его мысль.
Он думал теперь о своей жене в связи с Соболинским и опять почти не слышал, что говорит Элен.
– Что я, по-твоему, должен делать? – спросил он.
– Я не уверена, что этот ребенок имеет какое-то отношение к вам, papa, – ответила та.
– Но у меня нет никаких доказательств… – он опять сбился.
– Какие вам еще нужны доказательства?
Он очень устал и думал о смерти, что с ним случалось крайне редко. Поэтому он позвал своего камердинера и отдал распоряжение собирать вещи. Решение уехать пришло еще на балу, и он тогда же нашел сенатора, у которого принялся уточнять состояние своих дел. Где будет наибольшая польза от его присутствия?
Жене было написано сухое письмо, фактически дававшее ей полную свободу. С тех пор прошел почти месяц. Но за то время, что он не видел Сашеньку, мысли о ней не только не стали реже, но и думать о чем-нибудь, кроме этого, было невозможно. И боль не только не утихла, но стала сильнее.
И в этот момент он получил письмо от дочери. Это письмо искало его долго, потому что он постоянно переезжал с места на место.
«Мужайтесь, papa», – писала графиня Безобразова, – ваша жена умерла. Но, с другой стороны, полагаю, нам всем так будет лучше. Вы уже никогда больше ее не увидите, ваша боль вскоре пройдет, и вы заживете новой жизнью, очистившись от скверны. Мы все в доме носим траур, государю о смерти графини Ланиной на днях сообщили, и он весьма огорчился. Цесаревич также принял это известие с глубокой скорбью. Мужайтесь и вы. Остаюсь преданная вам, любящая вас безмерно, ваша дочь Елена».
Он перечитал письмо раз и еще. И все никак не мог понять, что оно означает? Сашенька, его обожаемая Сашенька умерла?! Но этого не может быть! Она была так молода, здорова и… Тут он вспомнил о ребенке и поморщился. Неужели же этот долгожданный ребенок был от господина Соболинского? Нет, это невозможно! Их отношения возобновились позже. От государя? Он бы знал, и об этом говорили бы все. Но говорили только, что государь приблизил ко двору его жену с определенными намерениями, но они пока ни разу не оставались наедине. При дворе это невозможно было бы скрыть. Ничто из того, что делает император, где он бывает и с кем встречается, не может остаться тайной. Так неужели, вопреки словам Элен, это все-таки был егоребенок? Его сын, который… которого…