Влюбленные мошенники

Гэфни Патриция

* * *

Ни крупье, ни вышибал, ни подсадных уток, подбивающих клиентов на высокие ставки, – словом, салун при отеле «Эвергрин» идеально отвечал их требованиям. Они нашли его с третьей попытки: чтобы осуществить свой план, им нужно было тихое, пристойное заведение с обычным, не слишком густым наваром, и – самое главное! – где никто не знал бы Рубена в лицо. Если здесь и работали профессионалы, в такой ранний час они не показывались. По крайней мере Рубен не заметил ни одного. Ничего удивительного: игра по-крупному обычно начиналась много позже, зато продолжалась иногда сутками напролет.

– Вам не нужен пятый

партнер, господа? – осведомился он, обращаясь к четверке игроков, занимавшей стол в дальнем конце зала.

Судя по виду, это были не азартные транжиры, часто не знающие, чем расплатиться по окончании игры, а вполне состоятельные деловые люди, возможно, заезжие коммивояжеры. Они лениво перебрасывались в покер и, похоже, скучали. Что ж, он был готов внести в их жизнь некоторое разнообразие.

Рубен подтянул себе пустой стул, сел спиной к стене на случай появления любителей заглядывать в чужие карты и дружески улыбнулся каждому из сидящих за столом. Грейс заставила его снять галстук, жилет, воротничок и золотые часы. В таком костюме, по ее словам, у него был слишком грозный вид. «Злой и страшный серый волк в стаде кротких овечек», – заявила она. – Во что играем? В покер?

Они закивали. Очевидно, Рубен сумел внушить им доверие, так как уже через минуту, как он и ожидал, один из игроков предложил перейти на покер.

Правила игры в салуне «Эвергрин» были просты. Ни крупье, ни нанятых заведением игроков, ни наблюдателей, следящих за порядком, просто дружеская игра на интерес среди джентльменов, покупавших фишки у кассира, сидевшего за окошечком. Помимо фишек, салун поставлял свежие колоды карт, поэтому напитки и сигары стоили немного дороже, чем в обычном казино. Согласно правилам, ставки были ограничены, но сами правила постоянно менялись. К тому времени, как Рубен сел за стол, начальная ставка составляла всего десять долларов и столько же можно было ставить на повышение.

Своим новым партнерам он представился как мистер Обман. Ему нравилось использовать это имя, означавшее на русском языке жульничество и ложь. Высокий тощий господин с лысой головой слева от него носил фамилию Бэрджесс, рядом сидел Шарки – угрюмый тип с лошадиной челюстью и толстой дешевой сигарой в зубах. Следом шел упитанный весельчак Уайетт в старомодном сюртуке в стиле принца Альберта [18] и полосатых брюках, а четвертым был некто Расти – глуповатый рыжеволосый малый, всех раздражавший своим поминутным покашливанием.

18

Принц Альберт (1819-1861), супруг английской королевы Виктории

Бэрджесс и Уайетт были приятелями; они вместе работали в компании по производству фотооборудования. Расти знал обоих, потому что кузина его жены вышла замуж за брата Уайетта, или что-то в этом роде, – Рубен не стал вслушиваться, предпочитая не вникать в детали их родственных отношений. «Темной лошадкой» оказался Шарки: как и Рубен, он сам предложил себя в партнеры. Никто его не знал, никто не мог за него поручиться. По его собственным словам, он остановился в отеле, и действительно, местный бармен отпускал ему выпивку в кредит Рубен решил, что это можно считать своего рода гарантией.

Ему пришлось пережить неприятный момент, когда какой-то приятель Расти подошел к столу, чтобы поболтать и стрельнуть папироску. Если

бы он, не дай Бог, тоже навязался в партнеры, все их с Грейс совместные усилия пошли бы насмарку и поиски пришлось бы начинать сначала. Но удача не изменила Рубену: у незваного гостя нашлись знакомые за соседним столом, они его окликнули, и он направился к ним, подмигнув на прощание и пустив клуб папиросного дыма.

В следующую минуту в салуне появилась Грейс. Рубен сидел, уткнувшись носом в свои карты, и старательно делал вид, будто ничего вокруг не замечает. Зато ее сразу же заметили все остальные. Разговоры стихли, игральные кости и карты так и остались лежать на столах, брошенные и позабытые. Наконец Расти не выдержал и пнул Рубена ногой под столом, чтобы привлечь его внимание.

– Вы только посмотрите! – прошептал он.

– Ням-ням-ням, – прогнусавил Уайетт, словно рот у него был набит сладостями.

Бэрджесс принялся обмахиваться картами, как веером. Шарки отпустил какую-то сальную шутку, настолько грязную, что Рубена передернуло от отвращения. Неприязнь к Шарки, которую он ощутил с первого взгляда, возросла многократно, чему сам Рубен был несказанно рад. Когда стрижешь барана, нет ничего лучше, чем здоровая злость, замешанная на каких-то личных мотивах. Если все пойдет, как задумано, Шарки и будет бараном номер один. С самой короткой стрижкой.

А ведь она не была красавицей в классическом смысле слова. Это открытие заставило Рубена вздрогнуть – до сих пор он и сам находился во власти иллюзии, которую Грейс мастерски умела создавать. На самом деле это был волшебный фокус. Она потряхивала локонами, проникновенно заглядывала в глаза мужчинам, улыбалась им своей неотразимой улыбкой, – словом, она играла роль красавицы, и играла так убедительно, что все верили, будто перед ними красавица. Под воздействием этой таинственной магии никто не замечал ее недостатков. Вот так фокусник на сцене отвлекает внимание публики, заставляя следить не за тем рукавом, в котором исчезает кролик.

У Рубена перехватило дух, когда он представил, каким мужеством, или, выражаясь по-цирковому, куражом, надо было обладать для подобного представления.

Грейс между тем величественно проплыла к бару, как будто и не замечая впечатления, вызванного ее эффектным появлением, и попросила стакан лимонада. Вишневое платье облегало ее, как перчатка, любовно подчеркивая все изгибы, и Рубен уже в который раз поздравил себя с тем, что ему хватило ума не поскупиться при покупке. Бармен поставил перед ней высокий запотевший стакан. Не успела она открыть сумочку, как длинноволосый ковбой, стоявший рядом, швырнул бармену четвертак и, наклонившись к ней, что-то прошептал.

Отвечая, Грейс посмотрела ему прямо в глаза.

Ковбой растаял в улыбке, расшаркался и даже поправил воротничок ей в угоду.

В этот вечер она явно решила обойтись без ледяных взглядов и колкостей, хотя Рубен по себе знал, что в ее арсенале такое оружие имеется. На сей раз она прибегла к неотразимым женским чарам: смотрела на собеседника своими громадными голубыми глазами и улыбалась ласковой, немного застенчивой улыбкой, отчего в уголках ее крупного чувственного рта появлялись пленительные ямочки. В этой улыбке было столько искренней доброты и нежности, что ее жертва тут же теряла голову, мечтая о том, чтобы не расставаться больше с этим ангелом и провести остаток жизни, любуясь этим очаровательным существом. Второй такой прирожденной плутовки Рубен в жизни своей не видел.