Влюбленные в книги не спят в одиночестве
Шрифт:
– Я все понимаю… но не надо больше так долго молчать…
Я коротко рассказала ему, как прошли похороны и поминки, ни словом не обмолвившись ни о своих чувствах, ни о пережитых потрясениях. И сразу перевела разговор на Париж и “Счастливых людей”. На долю секунды мне показалось, что он рассказывает не о моей жизни, а о чужой, не имеющей ко мне никакого отношения. Передо мной, поглощая все мое внимание, бушевало море, а он в это время объяснял, что Феликс гордится выручкой последних двух дней и с головой погружен в организацию очередного тематического вечера. Все это не производило на меня особого впечатления,
– Оливье, мне пора…
– Погоди!
– Да.
– Ты завтра возвращаешься? Ты действительно вернешься?
– М-м-м… но… почему ты спрашиваешь?
– Ты не останешься там?
Я отвечала Оливье, но лицо Эдварда, как магнит, притягивало меня. Он не слышал, о чем мы говорим, но по его напряжению я догадалась: он понимает, как это важно. Мои глаза затуманились. Мое сердце разорвется, как бы все ни обернулось. Что я могу сказать Оливье? Возможен единственный ответ:
– Ничего не изменилось, я прилетаю завтра.
Эдвард глубоко вздохнул и подошел к балюстраде, остановился на некотором расстоянии от меня, облокотился о перила. Через стекло я видела Деклана, играющего со своими машинками. Собака лениво следила за ним краем глаза. Эдвард, чувствовала я, был совсем рядом и так далеко от меня. Завтра я возвращаюсь в Париж.
– Прекрасно, – услышала я ответ Оливье где-то вдали.
– Не надо меня встречать, ни к чему… Целую.
– Я тоже.
– До завтра.
Я отключилась. Стоя спиной к морю, закурила очередную сигарету. Ни один из нас не произнес ни слова. Я загасила окурок и решила вернуться.
– Пойду оденусь, мне нужно к Джеку, – сообщила я Эдварду, держась за ручку двери.
Я ничего не сказала Деклану, взбежала на второй этаж, вытащила из чемодана чистую одежду и заперлась на два оборота в ванной.
Здесь все кричало о недавнем присутствии Эдварда: зеркало, запотевшее от душа, который он принимал, запах его мыла. Я долго стояла под горячими струями воды, вцепившись зубами в кулак, по щекам текли слезы. Мои желания и эмоции не должны приниматься в расчет, только чувство ответственности и здравый смысл имеют значение. Мне оставалось провести с отцом и сыном сутки. После этого я улечу.
Когда я покинула свое убежище, голоса Деклана и Эдварда раздались совсем рядом, из Эдвардова кабинета. Я подошла, оперлась о косяк открытой двери. Они устроились перед компьютером, Эдвард ретушировал фотографии и спрашивал Деклана о его мнении. Между ними установился тесный контакт, они стали единой командой. Раньше я ни разу сюда не заходила. Мое внимание зацепил не царящий в этой комнате бардак, а черно-белый снимок, приколотый кнопкой к стене над экраном. Судя по обтрепанным углам, его наверняка часто брали в руки. На снимке была витрина “Счастливых людей”, и сквозь нее виднелась я, улыбающаяся, с мечтательным взором. Фото, снятое без ведома модели, – это очевидно. Когда он его сделал? Когда приходил повидаться? Исключено: я все время наблюдала за улицей и обязательно
– Диана! Ты пришла!
Голос Деклана заставил меня вздрогнуть и подсказал, что сейчас не время требовать объяснений.
– Чем вы занимаетесь? – спросила я, зайдя в комнату и останавливаясь на пороге.
– Мне нужно сделать небольшую работу, – ответил Эдвард.
– Деклан, хочешь пойти со мной в гости к Джеку?
– Да!
– Беги одевайся!
Он со всех ног рванул в спальню. А я никак не могла покинуть эту комнату, но упорно старалась не глядеть на Эдварда.
– Работай спокойно. Придешь к нам, когда освободишься.
Я не увидела, как он встал из-за компьютера, и вдруг почувствовала, что он рядом.
– Когда завтра твой рейс?
– В два часа… Давай не будем об этом, ладно? Лучше порадуемся сегодняшнему дню.
Я подняла голову, мы напряженно смотрели друг другу в глаза, наше дыхание ускорилось, и я поняла, что хочу большего в то короткое время, которое нам осталось. Наши тела соприкоснулись.
– Все! Я готов!
Я резко отпрянула, дистанция между нами была восстановлена.
– Пойдем! – позвала я Деклана чуть громче, чем следовало.
И вышла из комнаты, пошатываясь. Деклан попрощался с отцом, мы спустились вниз, надели пальто, шарфы и шапки – сегодня плохая погода.
– Вперед!
Я свистнула Постмена Пэта, который тут же прибежал трусцой, открыла входную дверь, и Деклан просунул свою маленькую ладошку в мою руку.
– До скорого, – раздалось за моей спиной.
Я оглянулась: Эдвард наблюдал за нами, стоя на лестнице. Мы обменялись улыбками.
На дорогу, которая обычно занимала минут двадцать, потребовался почти час. Я бегала с этим мальчишкой, играла с ним, смеялась вместе с ним, как если бы хотела навсегда запечатлеть его в своей памяти и никогда не забывать его силу и инстинкт выживания, чтобы питаться этими воспоминаниями. Или просто потому, что я его полюбила и скоро буду вынуждена покинуть. Как такое вынести?
Вот так, бегом, мы влетели в садик Эбби и Джека. Еще долгое время я не смогу думать об этом доме, не связывая его с Эбби. Джек дергал сорняки на клумбе жены. Я понимала, чем он занимается: пытается отвлечься, но при этом удержать ее рядом… Двойственные чувства траура.
– Ой, детки! Как хорошо, что вы пришли!
Деклан запрыгнул на него. Джек поманил меня и прижал к себе, когда я остановилась возле него.
– Как ты себя чувствуешь сегодня? – спросила я. – Поспал немного?
– Скажем так, я проснулся рано!
Он поставил Деклана на землю.
– Ух ты… вы не скучаете! Между прочим, у нас тут не каникулы!
На крыльце появилась Джудит, подбоченившись, в боевой униформе домохозяйки.
– Не ворчи, я пришла тебе помочь!
Джудит приводила дом в порядок после поминок. Я тоже засучила рукава и включилась в хлопоты по хозяйству. Они заняли все утро. Атмосфера была спокойная, отсутствие Эбби, конечно, ощущалось, но не давило. Мы с Джудит со смехом вспоминали ее, иногда роняя слезы.
<