Влюбленные
Шрифт:
– Это я заметил.
Я поспешила отвернуться, потому что на меня напал смех. Когда же я снова посмотрела на Келлана, он уже протягивал маме пакет из магазина, а папа наблюдал за этим, уперев руки в бока, явно не в восторге от того, что в его доме появился новый мужчина, который, без сомнения, замыслил соблазнить одну из его доченек. Я ведь не потрудилась сообщить папе, что меня соблазнили давным-давно.
– Миссис Аллен, я заметил, что у вас молоко почти закончилось, вот и купил немного. – Мама с улыбкой взяла пакет у Келлана, а он, опять покосившись на меня,
Снежинки на его волосах растаяли, скатившись прозрачными каплями по щекам. Надо отметить, все женское население нашего дома с упоением следило за продвижением этих капель. Опомнившись первой, мама улыбнулась и взяла у Келлана пакет:
– Спасибо, Келлан. Ты очень предусмотрителен.
Пожав плечами, Келлан уставился под ноги, а на его губах появилась мягкая улыбка.
– Это самое малое, что я мог сделать, раз уж вы позволили мне остановиться у вас на пару дней.
Папа уронил руки и резко повернулся ко мне:
– На пару дней?
Видимо, я забыла упомянуть об этом, когда просила разрешить Келлану ночевать у нас. Честно говоря, я и сама не знала, сколько у него будет свободного времени. Теперь же, при мысли о том, что нам предстоит множество счастливых часов, я внутренне дрогнула и тут же нахмурилась, посмотрев на отца:
– Папа!
Он застонал и затряс головой, но больше ничего не сказал. Впрочем, я не сомневалась, что позже я много чего от него услышу, просто в данный момент папа решил проявить любезность и не высказываться при Келлане. Мама удивленно наблюдала за нашей короткой перепалкой, а потом предложила Келлану раздеться и пройти в дом. Я повесила его куртку на вешалку, слегка вздрогнув, когда наши руки соприкоснулись. Так приятно было снова ощущать Келлана рядом… Конечно, я понимала, что меня снова ждет мучительное расставание, но с этим я как-нибудь справлюсь, когда придет время.
Сам Келлан, уловив ароматы кофе, корицы и бекона, широко улыбнулся. Чувствуя себя совершенно свободно в кругу моей семьи, он уселся за стол напротив папы. Пока я наливала Келлану кофе, отец рассматривал его с таким видом, словно был готов в любую минуту то ли свихнуться, то ли вызвать войска и потребовать применения оружия массового поражения. Келлан лишь улыбался, расспрашивая его, за какую бейсбольную команду он болеет: «Цинциннати редс» или «Кливленд индианс». Папа просиял, но тут же взял себя в руки и, пожав плечами, сухо ответил, что «Редс» ему нравятся больше.
Мы с мамой переглянулись. Папа просто обожал «Цинциннати редс»: когда играла его любимая команда, его просто невозможно было оттащить от телевизора. Все в доме знали, что, если нужно чего-нибудь добиться от папы, следует подождать, пока «Редс» выиграют, и тогда уже и просить, а если же они проиграют, лучше ни о чем и не заикаться.
Я вернулась к столу как раз в тот момент, когда Келлан начал обсуждать тонкости игры. Он знал куда больше, чем я могла даже предположить, и я восхищенно прислушивалась к его низкому голосу. Он никогда не пытался поразить меня
Налив себе солидную порцию гоголя-моголя, я уселась рядом с Келланом. Он глянул на мой стакан и улыбнулся себе под нос. Под столом я слегка сжала его ногу в благодарность за то, что он купил этот славный напиток. Мы посмотрели друг другу в глаза, и я с трудом сдержала желание немедленно поцеловать его.
Папа откашлялся. Келлан взглянул на него, а Анна передала ему тарелку с беконом. Пока Келлан накладывал себе еду, папа ткнул в его сторону сервировочной ложкой:
– Кира говорила нам, что ты играешь… в рок-группе.
Отец выговорил это так, будто слово было иностранным и он не знал точно, как оно произносится. В представлении папы «рок-группа» была занятием для подростков. Настоящие мужчины должны учиться в колледжах, получать высшее образование и двигаться по пути карьерного роста. Отец просто не понимал жизненного выбора Келлана. Я слегка нахмурилась, через стол глядя на папу. Если бы он знал историю Келлана, он бы разобрался во всем гораздо лучше и понял бы, что именно музыка помогла тому пройти через многое. Но не мне было говорить об этом. Келлан же не стремился вот так запросто посвящать других людей в свое прошлое.
Передав мне тарелку с беконом, Келлан тепло улыбнулся:
– Так и есть. Мы сейчас на гастролях. Наше следующее выступление – в канун Нового года в Вашингтоне.
У меня внутри похолодело. Конкретная дата отъезда словно высосала из меня все силы. Зато папа чуть взбодрился. Водружая на свою тарелку кусок омлета, он небрежно спросил:
– О, так ты надолго на этих гастролях?
Приняв из рук Анны, раздраженно смотревшей на отца, блюдо с булочками, Келлан тихо ответил:
– Да…
Взяв булочку, он передал блюдо мне. Наши руки соприкоснулись под тарелкой, и Келлан успел погладить мой большой палец. В его глазах я видела огромное сожаление: да, он должен будет скоро уехать, его не будет рядом очень долго, мы снова расстанемся… Нервно сглотнув, я ободряюще кивнула ему.
Папа, уже положивший себе бекона, довольно улыбнулся:
– Хорошо, что ты добиваешься успеха. – Келлан кивнул, кладя себе на тарелку омлет, а папа, нацепив кусок бекона на вилку, поинтересовался: – Да, кстати, а как называется ваша группа?
Я поморщилась, прекрасно понимая, что папе название не понравится. Анна рассмеялась, а Келлан уставился в свою тарелку, явно не зная, стоит ли произносить настоящее название группы перед человеком, на которого ему хочется произвести хорошее впечатление. Сообразив, что ложью делу не поможешь, Келлан ткнул вилкой в тарелку и пробормотал:
– «Чудилы».
Папа чуть не подавился, поскольку этот эвфемизм был уж слишком прозрачен.
– Не понял? – осторожно произнес он, откашлявшись.