Влюбленные

Стивенс С. К.

Келлан тоже откашлялся и посмотрел на отца:

– Ну, наша группа называется «Чудилы». – Папа прищурился, явно ничуть не развеселившись, и Келлан, запинаясь, продолжил: – Впрочем, если прославимся, мы можем и поменять название.

Анна посмотрела на отца, затем на Келлана и расхохоталась. Она так встряхнула головой, что связанные в хвост волосы ударили ее по лицу.

– Лучше не надо, – сказала она Келлану. – Мне ужасно нравится, что первая буква в вашем названии легко заменяется на «М».

Келлан

прикусил губы, чтобы сдержать смех, а мама задохнулась:

– Анна!

Сестра опять засмеялась и принялась за еду. Папа одарил Анну хмурым взглядом, но больше ни слова не сказал о названии группы. Пока мы завтракали, за столом царило спокойствие. Мама всегда готовила невероятно вкусно, и я разве что не мурлыкала, запихивая в рот очередной кусок булочки с корицей. Келлан наблюдал за тем, как я жую, и в его взгляде светилось нечто искусительное. Я на всякий случай пнула его ногой под столом, предупреждая, чтобы он вел себя прилично.

Но когда в ответ он хитро улыбнулся и тоже бросил в рот кусочек булки, мне пришлось отвернуться. Я вдруг представила, как слизываю сахар и корицу с его кожи, а это определенно была не та мысль, которой стоило бы прийти мне в голову рождественским утром за столом у моих родителей. Келлан хихикнул, и я покосилась на отца. Он смотрел на меня, сильно нахмурив лоб. Потом его взгляд на мгновение устремился в гостиную, и я задержала дыхание, надеясь, что он еще не сложил вместе все кусочки головоломки.

И тут отец сказал такое, от чего меня будто окатило ледяным душем, и я даже подумала, что лучше бы он начал расспрашивать нас о прошедшей ночи.

– Келлан… А правда ли то, что говорят о рок-звездах?

Келлан дожевал булочку и посмотрел через стол на отца. Недоуменно сдвинув брови, он качнул головой:

– Что вы имеете в виду?

Папа немножко помолчал, чтобы проглотить бекон, а я внутренне напряглась. Отец мог повернуть разговор во многих направлениях, и все они не сулили ничего хорошего.

– Ну, знаешь… Насчет женщин, которые постоянно следуют за музыкантами, стараясь получше их узнать…

Анна уронила вилку и уставилась на папу, а мама бодро воскликнула:

– Кто-нибудь хочет еще омлета?

Келлан не обратил внимания на ее вопрос, в упор глядя на моего отца.

– Да, есть такие женщины, но их гораздо меньше, чем вы, вероятно, думаете…

– Но все-таки это правда, – перебил его папа, взмахнув вилкой с нацепленным на нее куском бекона. – Тебя пытались соблазнить такие женщины? Увести у моей дочери?

Во мне вспыхнуло раздражение. Мне было отвратительно, что отец решил вслух обсудить нашу с Келланом личную жизнь.

– Папа!

Он проигнорировал меня, продолжая пристально смотреть на Келлана. Тот встретил его взгляд спокойно, а я вдруг поняла: моего отца не на шутку пугает, что я встречаюсь с рок-звездой. И дело было не в

вольной жизни музыканта, и даже не в потенциальной угрозе пьянства и наркомании. Папа просто не думал, что Келлан сможет хранить мне верность. И в страхах отца отразились мои собственные страхи. Почему-то теперь самый неприятный вариант развития событий стал казаться мне куда более вероятным.

А Келлан рядом со мной шепотом сказал:

– Да.

Я моргнула и уставилась на него, поскольку никак не ожидала такого честного ответа. И еще меня больно укололо, что Келлан вообще получал предложения особого рода. Мои глаза начали наполняться слезами, тем более что Келлан старательно избегал моего взгляда.

Папа наклонился на стуле вперед, и я снова посмотрела на него, молясь, чтобы не заплакать. Я не желала раскисать перед родителями. Они никогда не станут доверять Келлану, если я сама не буду ему доверять. Анна проворчала, что все это абсолютно не папино дело, но отец ткнул вилкой с куском бекона в сторону Келлана:

– Тебе не кажется в таком случае, что лучше было бы прекратить отношения с Кирой, потому что так будет лучше для нее? Чтобы ее не ранили твои… поклонницы…

– Я никогда… – покачал головой Келлан. – Я не… – Он закрыл глаза и выждал мгновение-другое, беря себя в руки. Когда я уже почувствовала, что слезы начинают переливаться через край, он посмотрел на меня. – Я люблю вашу дочь и никогда не сделаю ничего такого, что причинит ей боль.

Мама встала и забрала опустевшую папину тарелку:

– Конечно, ты ничего такого не сделаешь, дорогой. Мартин просто ведет себя как козел.

Папа хмуро уставился на нее, а я изумленно моргнула. Мама никогда не ругалась, от нее нельзя было услышать даже самых мягких бранных слов. Но когда папа открыл рот, чтобы возразить, она бросила на него особый взгляд. И этот взгляд сказал чрезвычайно много. За долю секунды мама как будто произнесла целую речь. Она могла бы просто прокричать вслух: «Ты уже сказал достаточно, и если ты еще раз откроешь рот, тебе придется черт знает как платить за это следующие полгода! Сегодня Рождество, и я не позволю тебе довести мою девочку до слез, когда она приехала к нам, я не позволю тебе зародить в ней сомнения в человеке, которого она явно любит до безумия!»

Папа благоразумно промолчал.

За столом повисло напряженное молчание, и мама оглядела всех:

– Может, пора посмотреть подарки?

– Звучит заманчиво, миссис Аллен, – улыбнулся Келлан, вставая из-за стола.

Мама тоже улыбнулась, забирая с собой стопку пустых тарелок:

– Зови меня Каролиной, милый.

– Спасибо за завтрак, Каролина, – кивнул Келлан. – Все было невероятно вкусным. – Он неопределенно взмахнул рукой. – А где у вас ванная?

– Наверху. – Мама мизинцем показала на лестницу.